Иван Тропов ОПАЛЕННАЯ КОЛЫБЕЛЬ

ГЛАВНАЯ         1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 g

21. Абсолютное оружие. Не помню, сколько я в ступоре пробыл. Сижу — и полная пустота. И в голове, и в сердце. Никак не спасти торговцев... Анна рядышком на диване примостилась. Коленки под себя поджала, ко мне прижалась. Шепчет что-то утешительное. Но разве тут утешишь? Конфедералы торговцев вот-вот атакуют... И не только те два десятка торговцев, что сейчас на базе под Хоккайдо, пропадут. Симов-то они императору уже не доставят — и тогда он на всех оставшихся в Москве торговцев ошейники наденет... А там и Стокер, и ребята... Хоть бы косячок какой, чтобы мозги прочистить! Может, без траура я бы что-то путное и придумал. Но даже косячка нету... Запрещёна здесь травка. Нет, у нас в Ангарске травка тоже как бы запрещёна. Но у нас — как бы, а здесь — совсем. И ни одного блошиного рынка. Зато охраны — сколько угодно... По всему городу охраны немерено. Даже если я как-то и вырвусь из этих комнат, в каждом коридоре придется драться, пока к стоянке флаеров пробьюсь... Хотя как я из этих комнат вырвусь? Под дверью два десятка вооруженных особистов. А оба моих пулемета — во флаере. Только ножи в автоматических ножнах и остались. И то, спасибо императору. Если бы не он, и этих ножей не было бы... Тут я о его кристалле вспомнил. В нормальном состоянии я бы, конечно, ни за что не стал лишний раз на императора смотреть — пусть даже и по видеофону и в записи. Но сейчас... За любую соломинку готов уцепиться, даже если она вся в дерьме... Только от совершеннейшей безнадеги и поплелся я его кристалл смотреть. ·· — Ну здравствуй, Серж, — император мне с экрана ухмыляется. — Проблемы? Я даже вздрогнул. Как он угадал-то?.. Потом сообразил. Ясно, что в нормальном расположении духа его кристалл смотреть я бы не стал. Даже не вспомнил бы о нем. Так что просто дешевый фокус. — Ты удивился, когда я прислал тебе ножи, — император уже серьезно говорит. И не вопросительно — а с железобетонной уверенность, словно гвозди вбивает. — Из-за тебя погиб мой наследник, из-за тебя я не получил симы. Ты думал, что после всего этого я твой злейший враг, верно? И так он своим взглядом цепляет... Словно не запись это, а по видеофону он со мной разговаривает и все мои реакции видит прекрасно! — Может быть, ты и прав... — император говорит задумчиво. — Может быть... Но жизнь — сложная штука. Иногда, чтобы помочь себе, приходится помочь своему врагу. Ну да, как же! Тут он уже словами играет. Это у него самого столько врагов, что впору с одними врагами против других дружить! А у нормальных людей это не так. — Нет, Серж, — император вдруг усмехается. — Я говорю не только о себе. Я только глазами хлопаю. Он мои мысли словно читает! А император ухмыляться уже перестал. — Сейчас, когда ты смотришь этот кристалл, — снова серьезно говорит, — ты уже понял, что демократия Конфедерации не так уж лучше моих ошейников. Ну что же... Это всегда так. Очень многое, что рекламирует себя как добро, только издали белое и пушистым. А подойдешь поближе, за шерстку дернешь — и... Улыбается грустно. Мне даже странно стало. Император — и вдруг так улыбается, грустно и беззлобно. Вообще не думал, что он так умеет. — Это всегда так, Серж. Добро не такое уж и добро, а зло — не такое уж и зло... Ладно! — вдруг собирается и всю лирику с себя мигом сбрасывает. — Что-то меня сегодня на философию тянет. К смерти, наверное, — усмехается. Но уже не грустно, а как обычно. Только чтобы акценты расставить и хищный оскал показать. — Вот смотришь ты сейчас на меня, этакого записного мерзавца, и думаешь: чего это он мне всё это на уши вешает? У меня даже холодок по спине. Опять император в самую точку попал! Я даже на индикатор камеры на всякий случай взглянул — он меня словно видит! Но камера не работает, конечно... — Я скажу тебе честно, Серж. Я хочу тебе помочь. Не буду тебя обманывать. Конечно же, я делаю это не из абстрактных идеалов или альтруистических побуждений. И даже не потому, что ты мне понравился — хотя это в самом деле так. Я хочу помочь и тебе, и себе. Думаю, сейчас наши интересы совпадают... Тут я не выдержал и запись остановил. Хорошо, что он моего лица не видит... Запунцовел я — почти до поджаристой корочки. Неужели меня так легко просчитать?! Он же со мной как со слюнявым щенком играет! И ведь как играет... Как всё рассчитал! И ножи-то он только затем прислал, чтобы с ними кристалл передать — из-за них я про кристалл на время и забыл. Точно-точно! И двое исбистов потому так навязчиво Линскому про работу передатчика объясняли, чтобы он не заметил, как третий мне кристалл передавал! Иначе бы он обязательно сам сначала его просмотрел! Ну и до меня кристалл бы уже не дошел... А ведь император не просто так его прислал. И вообще всю ситуацию здорово просчитал. Кристалл-то император записал почти два дня назад! Он же тогда ещё ничего не знал! Не знал он, что торговцы симы в самом деле могут достать. И уж тем более не мог знать, что шпионы конфедералов в Москве обо всем этом раньше времени прознают, и Янг решит уничтожить торговцев. А меня с Дымком здесь запрут и связи лишат... А он уже тогда всё просчитал! Тут меня надеждой окатило. Может, он тогда же и выход из ситуации нашел?! Знает, как сообщить торговцам, что конфедералы готовятся их уничтожить? И сейчас это мне расскажет?! Нет, тут меня занесло... Если бы император настолько всю ситуацию просчитал, он бы просто выделил торговцам солидную охрану. Уж симы-то для себя от Хоккайдо до Москвы он бы провез, как бы конфедералы его не атаковали! Нет, не мог он всего этого два дня назад знать. Но тогда откуда он знает, что наши интересы совпали?.. Что-то я совсем запутался... Включаю запись. — Здесь ты, наверное, остановил запись, — император говорит. Я снова до жара на лице пунцовею. Еле удержался, чтобы опять запись не остановить. Он же меня как щенка... сопливого щенка с разъезжающимися лапами... игрушечного... на ниточках... Блин! Ну неужели меня так легко просчитать?! — Остановил, верно? — император усмехается. — И стал думать, откуда я заранее узнал, в какую ситуацию вы попадете, а наши интересы совпадут? Вздыхает император. — Скажу тебе честно, Серж, — говорит мрачно. — Я не знаю, в чем именно совпали наши интересы. Если бы я знал это сейчас, когда записываю этот кристалл, наверное, я бы сумел предотвратить эту ситуацию... В чем именно совпали наши интересы, я не знаю. Но я знаю, что это обязательно произойдет. И сейчас, когда это действительно произошло, это ещё одно доказательство тому, что я тебе говорил. Запомни, Серж. То, что тебе кажется добром, очень часто лишь видимость добра. А Конфедерация — так и вовсе... Ладно, это все философия. А совет мой таков: не покупайся на красивые слова и белый пух. Думай, что под этими красивыми перьями. И пусть тебя не смущает, что твое личное добро идет под ручку со злом такого записного негодяя, как я, — усмехается. — Удачи тебе, Серж! Надеюсь, трупов в Конфедерации ты оставишь больше, чем в Москве. И замолкает, прищурившись. Тоже мне, прорицатель с мудрым прищуром нашелся! Много я двумя его ножами наворочу! Против двух-то десятков ребят с карабинами и в броне... И это только здесь — а надо ещё через весь город к флаеру пробиваться! А потом ещё как-то через блокированный туннель вырваться... Я уже решил, что запись кончилась, даже выключить потянулся — но нет. Император голову чуть вперед наклоняет — идет ещё запись. — И вот тебе второй мой совет, — говорит напряженно. — Самое главное. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю вовсе не о тех двух ножах, которые я прислал тебе с кристаллом... Если ты досмотрел кристалл до этого места, значит, эти ножи свое дело уже сделали. Запомни, Серж. У тебя под рукой гораздо более мощное оружие. Может быть, самое мощное, какое только есть сейчас на Земле. Сдается мне, это оружие уже не раз тебя использовало в своих интересах. Но оно тебя любит. И ты тоже можешь его использовать. Удачи тебе, Серж! ·· В другое время я, может быть, и поразмышлял бы кое о чем. И вправду забавно, что мое личное добро с благом императора совпало. Но это в другое время и в другой обстановке. Да и переоценивает император Дымка... Слишком жестко нас конфедералы обложили. И Дымок в одиночку своими мозгами здесь ничего не сделает. Хорошо, если хотя бы мне помочь сможет... Только на ножи и остается надеяться... Почти самоубийство это — но выбора у меня нет. Не могу я всё бросить и ждать, пока торговцев перебьют, как младенцев. Не могу. ·· Я думал, Дымок опять в депрессии валяется. Или на компе что-нибудь делает — для него это как для меня косячок. Но нет. Дымок меня словно ждал. Забился с ногами в огромное кресло, вазочку с конфетами и стакан сока на подлокотник пристроил, и чавкает мрачно, меня разглядывая. Да конечно же ждет. Не дурак он, всё прекрасно понимает. Значит, без всяких предисловий можно. — Дымок! — говорю прямо. — Можно как-нибудь... Начал — да и осекся. Такое лицо у Дымка от моих слов стало... — В чем дело, Дымок? — Думаю, Серж, — отвечает хмуро. — Иногда это полезно. Ага... Вот он чего такой хмурый... Уже придумывает, как можно торговцев предупредить. — Ты не хами, Дымочек, не хами... — говорю мирно. — И как оно, думать? Помогает? Можно как-нибудь предупредить... — Я не над тем думаю, Серж, — он меня обрывает. — А над чем? — от души удивляюсь. Даже глазами пару раз хлопнул. — Я думаю не над тем, можно ли. Я пытаюсь понять — нужно ли это? — Не понял, Дымочек... Опять этику с эстетикой спариваешь? — Да, Серж, — Дымок говорит хмуро. — Именно об этом я и думаю. А нужно ли спасать торговцев? Янг прав. Если ты... мы сумеем предупредить торговцев, будет ли от этого лучше? Мы спасем пару десятков торговцев... — Тысяч, Дымок, — говорю. — Тысяч. Когда торговцы доставят императору симы, он отпустит семьи торговцев. Это тысячи людей. — Пусть тысяч, — Дымок отмахивается. — Но если император получит большой запас симов, Конфедерация рассыплется, и император завоюет все её города. Это миллионы людей... Разве это будет лучше? Прав братишка, да не совсем. — Знаешь, Дымок... — говорю. — Я тоже об этом думал. — И что? — Дымок с интересом спрашивает. Не знаю, правда ли ему интересно, или издевается только... Пожимаю плечами — да и говорю как думаю: — Это же не торговцы виноваты в том, что конфедералы не могут договориться между собой. Если они не могут выступить против императора единым фронтом, может быть, они сами в этом виноваты? Если они не смогут объединиться, и не решатся воевать против Империи в одиночку — может быть, они заслуживают воротничков верности? Насупился Дымок. Смотрит на меня исподлобья. Не соглашается. Или не хочет соглашаться? Я жду. Но он тоже молчит. Смотрит на меня всё так же хмуро, и ничего не говорит. — Ладно, Дымок, — говорю. — Можешь мне помочь? Можешь осторожно, под каким-нибудь левым предлогом запросить карту этого города и узнать, где у них здесь расположены передатчики? И вытянуть инструкцию, куда там в передатчике и что жать, чтобы сообщение передать? Дымок глазами удивленно хлопает. — Серж, но... — начинает удивленно. Понял уже всё — но верить не хочет. — Там же двадцать человек охраны... И ещё весь город в патрулях... Это невозможно. Ты погибнешь! — Наверно, Дымок, — говорю. — А у меня есть выбор? Покраснел Дымок, губы поджимает. — Ты правда так хочешь спасти торговцев? — взглядом меня буравит. — Так ты вытянешь мне из сети карту города и инструкцию по пользованию передатчиками? — Нет. И головой мотает упрямо. У меня внутри словно оборвалось что-то... Я ведь верил в него. Я же никогда его не обманывал. И сейчас всё ему честно рассказал. И он это знает. И если отказывается... Испортилось в Дымке что-то. То ли общение с Линским, с его свищными замашками, даром не прошло. То ли император так подействовал, то ли всё вместе... Да не важно уже, что именно. Всё равно этого уже не исправить. Это дорожка с односторонним движением... Ох, и не повезет же остаткам человечества, даже если Дядюшка Сэм нас всех каким-то чудом и не искоренит... Если Дымок к власти как Линский будет рваться... Из него же такое получится... Да император ему в подметки не будет годиться! Дымок по моему лицу всё это лучше, чем на экране прочел, конечно. — Дурак ты, Серж, — бормочет, прищурившись. Да уж... — Может, я и дурак, Дымок, — говорю хмуро. — Но лучше дурак, чем подлец. Покраснел Дымок, словно кипятком его обдали. Губы поджал, весь вперед подался — и дрожит. И вдруг — спрыгивает с кресла, ко мне подскакивает — и по коленке пинает! — Дурак! — вопит обиженно. — Дурак! Я натурально в осадок выпал. Это я должен на него орать! Это он отказывается торговцев спасать! А он на меня блажит, да ещё и по коленке! Пнуть меня больно Дымку слабо — но другого бы я и не за такое в куски порвал... Да и не случалось с Дымком никогда такого... — Ты чего? — только и говорю тупо. — Извини, Серж, — Дымок вдруг тупится. Вмиг успокоился. Сник, словно выжали его. — Извини... — бормочет, глаза опустив. — Ты чего, Дымок? — хмурюсь. Ни фига не понимаю! — А того!.. — он бормочет обиженно. — Я тебе не давал повода думать обо мне так! Я совсем запутался. — Так ты же сам, — говорю. — Ты же сам только что сказал "нет"... — А ещё я сказал, что ты дурак! — Дымок говорит с обидой, глазами сверкая. — А ещё раньше я тебе говорил, что ты очень мнителен и видишь то, чего нет! Тут уже я начинаю заводиться. — Дымочек... — цежу сквозь зубы. — Либо ты говоришь по-русски, либо я за себя не отвечаю... Засопел он обиженно, на меня глазами сверкая — но обороты сбавил. — Я имел в виду другое, — говорит. — Всякие подвиги никому не нужны. От них никакой пользы, одни человеческие жертвы. — Дымочек, следи за словами! — Нет, Серж! — он опять заводится. — Это лучше ты следи за моими мыслями! Твоя героическая смерть торговцам не поможет! Благими желаниями вселенную не изменить! Я сказал "нет", потому что действовать нужно иначе. Тут я понял. Покраснел так, что в жар бросило. Как же я мог-то... Такого о Дымке навыдумывал!.. А он в это время искал, как торговцев можно спасти! — Дымок, извини... — говорю глухо. — Я... я... ну... Так стыдно стало, что даже смотреть на братишку не могу. — Да ладно тебе, Серж, — Дымок смущенно бормочет. — Ты меня тоже извини. Прости за мою выходку. Давай лучше о плане поговорим? У меня комок в горле. Нет, слабо всяким Линским и Янгам братишку испортить. И император про Дымка всё, что хочет, может говорить — да только ошибается он. Смотрю я на Дымок благодарно — и только киваю молча. Любит он повыпендриваться, конечно, — но не только расставлять акценты умеет... ·· Дымок как раз свой план объяснять заканчивает — и тут позади шорох. Ага... Папаша наш отвлекся от своих дел, всё-таки. Подозрительно ему стало, о чем это мы разговариваем. А знать, до чего мы договорились, ему не надо. Уж больно ретиво он в союзники Конфедерации рвется! Дымок тоже его услышал. Сразу же мизинчиком к "отмене" потянулся. Ну да с моей реакцией ему не сравниться. Перехватываю я его руку. Прав Дымочек, да не совсем. Линскому знать пока ничего не стоит, конечно. А вот в остальном братишка не прав. Очень это подозрительно, когда входишь в комнату — а прильнувшие к экрану ребятишки из какой-то программы судорожно выходят. На всякие ненужные подозрения может навести. А если не дергаться — вообще, может, не обратит внимания, что у нас на экране симулятор полета на флаерах. Так что отвел я ладошку Дымка на исходную позицию, и оборачиваюсь неспешно, будто бы невзначай. Так и есть. Господин президент Ангарска собственной персоной. — Серж? Дима? — хмурится подозрительно. — Все нормально, мальчики? — Нет, — говорю честно. — Торговцы меня тревожат. Чувствую, Дымок напрягся. Да ладно, Дымочек... Не последний лох я, чтобы Линскому наш план выложить. А вот маскслой надо сразу накидывать, пока не поздно. Линский ещё тревожнее. — Серж, вы должны понять, — начинает вкрадчиво. — Позиция Конфедерации может казаться вам жестокой, но... Это единственно верная позиция. Если торговцы доставят императору симы... Ну и давай все оправдания Янга повторять. — Да понимаю я, — прерываю его. А сам до ужаса мрачным прикидываюсь. Словно и не хочется мне соглашаться — но с аргументами не поспоришь. — Не в том дело... Дымок уже сообразил, чего я хочу. — Мы всё это прекрасно понимаем, Олег Львович, — говорит тревожно так. — Именно это нас и волнует. Янг думает, что торговцы возьмут с Хоккайдо только симы, и покорно доставят их императору. Но... — Но?.. — Линский тоже напрягся. — Поставьте себя на их место, — Дымок говорит. — Вас шантажирует император. Вы собираетесь выполнить условия шантажа... Неужели вы не попытаетесь одновременно обезопасить себя от случая, если император войдет в раж и решит не выполнять условия обмена, а вместо этого потребует ещё чего-то? — Разумно, — Линский говорит. — Только я не совсем понимаю, что торговцы могут противопоставить императору, и как это угрожает Конфедерациии... — А что, если они попросят у роботов Хоккайдо не только симы, но и какое-то мощное доконфликтное оружие? — Дымок хмурится. Побледнел Линский. Быстро сообразил, что тогда может получиться. После того, как Дымок выяснил, как можно без всяких проблем получить на Хоккайдо симы, — почему бы теперь торговцам точно таким же образом не попросить у городских роботов мощное оружие? И если они его получат, а в это время конфедералы атакуют торговцев, считая их совершенно беззащитными... — Дима, это в самом деле возможно? — Линский тревожно хмурится. — Это вполне реально, Олег Львович, — Дымок вздыхает. И ведь как играет! Врет ни капельки не краснея! И сожаление какое правдоподобное... Умело врет братишка. Если бы десять минут назад не говорил прямо противоположное, я бы ему точно поверил. Натренировался братишка врать... Может, кое в чем и прав император? Нетрудно догадаться, на ком Дымок больше всего тренировался... — Надо немедленно предупредить Янга! — Линский говорит. А сам на меня озабоченно смотрит. Боится, как бы я не решил торговцев защищать. И правильно боится. Буду я торговцев защищать! Только не сейчас. А пока хмурюсь. Словно согласен — но уж больно противно мне это решение... — Вообще-то стоило бы проучить конфедералов, — говорю. Злорадно так. Всё-таки не мог же я за два часа целиком с Линским согласиться! Опытный он, как бы не раскусил нас с Дымком. Нельзя расслабляться, в два лица играть надо! — Чтобы знали, как на безоружных нападать... — Серж! Как вы можете!!! — Линский возмущается. — Мы должны немедленно предупредить Янга! — Нужно... — вздыхаю убито. И глаза опускаю. Потому что трудно смертную тоску играть, когда внутри все ликует. Неужели получится?! ·· Янг нас встретил прохладно. Решил, мы с Дымком за торговцев просить собираемся. Но Линского увидел — и озадачился. Потому что Линский-то за торговцев по всем расчетам просить не должен. Ну тут Дымок начал ему маскслой нашего плана излагать, и Янг быстро лучше монитора на тринадцати тысячах стал. Ну ещё бы! Умеет Дымок убедительно говорить, когда ему нужно... Когда Дымок дошел до того, что торговцам надо помешать, Янг только головой кивал. Надо помешать! Но как? — Не знаю, — Дымок говорит с честными глазами. — Но мы можем, по крайней мере, узнать, какое оружие они получат... А может быть, всё обойдется, и они не додумаются до этого? — Нет! — Янг протестует. — Мы должны предусмотреть все варианты! Здорово Дымок его вокруг пальца обвел! И всё по заветам Линского. Самую сильную черту Янга нашел — и в нужную нам сторону её направил. Теперь вся Янговская предусмотрительность на нас работать будет. — Это вопрос существования всей Конфедерации! — Янг голос возвышает. — Мы обязательно должны всё предусмотреть! А Дымок его пафоса словно не замечает. — Ну вот, мы вас предупредили, — говорит и поднимается, словно уже уходить собрался. Янг даже челюсть на грудь уронил от такого пофигизма к благу Конфедерации. — Нет-нет, подождите! — говорит, охране рукой взмахивая. Двое к Дымку подступают — но братишка уже и сам обратно сел. — Дмитрий Олегович, — Янг заискивающе улыбается, словно это не по его приказу нам пару часов назад под арест брали. — Это же вы выяснили, как можно добывать симы на Хоккайдо. Может быть, вы объясните нашим специалистам, как это делается? Мы, конечно, справимся сами, но поймите! Любая задержка может оказаться фатальной! Мы должны успеть всё выяснить до того, как торговцы отправятся обратно в Империю! — Ну, я не знаю... — Дымок говорит задумчиво. — Объяснить это не так просто... Сложно. И долго... Но вы правы, — вздыхает. — Это в самом деле очень важно. В принципе, я мог бы сам вам помочь. Но... У Янга от радости даже глаза загорелись. — Это было бы просто великолепно, Дмитрий Олегович! — тут же подхватывает, не давая Дымку договорить. — А мы бы дали вам в помощники наших лучших специалистов! Но Дымок только глаза трет, будто спать хочет, и зевает притворно. — Может быть, завтра? — говорит невинно так. — Время не ждет, Дмитрий Олегович! — Янг мигом суровеет. — Мы должны немедленно заняться этим делом! Здорово Дымок опять всё наизнанку вывернул... Теперь не мы Янга будем убеждать, что должны лететь на Хоккайдо — а он сам нас об этом будет уговаривать! И всё-таки остатки осторожности из Янге ещё не испарились. Щурится он подозрительно. Прикинул кое-чего... Ведь если мы его обманываем, а он выпустит нас из города — мы сможем предупредить торговцев, что конфедералы готовят по ним удар. Дымок это тоже заметил. — Хорошо, господин координатор, — соглашается неохотно так. — Только нам нужна хорошая охрана. Янг расслабился. Если Дымок сам охрану просит — то всё должно быть в порядке. Охрана нас в коробочку возьмет — и никуда мы от неё не убежим. А попробуем торговцев предупредить — так они тут же наш сигнал перехватят и заглушат. И быстренько самосуд устроят... И если Дымка всё это не пугает... — Хорошо, Дмитрий Олегович, — Янг говорит. — Но... Дело в том, что выделить вам большой эскорт я не могу. Почти все машины на патрулировании границы. Вы же понимаете, император в любой момент может ударить... Мне потребуется хотя бы пара часов, чтобы вернуть в город несколько машин. — Нет, господин координатор, — Дымок подбородок задирает. — Я не самоубийца. Меньше чем с десятком сто первых "Скатов" я на Хоккайдо не пойду! Что же он делает, зараза! Так и переиграть можно! Но Янг купился. Остатки осторожности растерял, засуетился, залебезил перед Дымком: — Дмитрий Олегович, но поймите... Вы должны лететь как можно быстрее... Я постараюсь собрать в городе все ближайшие машины. Скажем, через полчаса? Вы будете готовы? Вздыхает Дымок мрачно. Как играет, стервец! Сам-то он ликует, конечно. Всё вышло так, как он и рассчитывал! — Хорошо, — говорит наконец. Так, словно огромное одолжение Янгу делает. — Мы выйдем через полчаса. Но чтобы охрана была не меньше десяти флаеров! Да, и мне понадобятся кое-что... 22. Контригра. Через двадцать пять минут мы уже были в ангаре. Вокруг экипажи двенадцати флаеров суетятся. Кроме пилотов в каждый флаер ещё по трое обычных вояк набиваются. Конфедералы ведь думают, что мы до Хоккайдо так и долетим, и им вместе с Дымком внутрь сотов идти придется... Оптимисты. Линский тоже до сих пор думает, что мы все вместе на Хоккайдо долетим. И на место второго пилота целится, к передней дверце лезет. Но тут у меня другие планы. Нельзя Линского на пилотские кресла допускать! Открываю я быстрее заднюю дверцу — и возмущение изображаю. — Папаша, блин! — сквозь зубы цежу. — Какого... — Да, Серж? — Линский ко мне смущенно оборачивается. — Что-то не так?.. — Всё не так! — я на заднее кресло киваю, где два моих пулемета лежат. — Вы что с пулеметами сделали? — Серж, но я же не профессионал по этой части... — Линский чуть бледнеет. — Вы же знаете, у нас в Ангарске даже спецслужбы используют станнеры... Я что-то испортил? — Ты глянь, папаша, глянь! — я изо всех сил обиженного из себя строю. Но голос особо не повышаю. Не надо нам лишнего внимание привлекать. А вокруг столько народу... Пожимает Линский плечами — но послушно идет к моей дверце. Внутрь голову засовывает, на пулеметы смотрит. С пулеметами всё в порядке. — Видите? — говорю обличительно. — Нет, — он говорит неуверенно. — Кажется, все в по... И замолк. И на кресло свалился. Это я его аккуратненько по затылку тюкнул. Пихаю его внутрь, дверцу быстрее захлопываю. И быстрее на место первого пилота. И переднюю дверцу тоже быстрее захлопываю, пока никто ничего не заметил. — А... — Анна удивленно глазами хлопает, на вырубленного Линского глядя. — Что случилось? — К торговцам летим! — я ей весело подмигиваю. — Да, но... — она все ещё не понимает. Мы с Дымком ей ничего не объяснили даже — не успевали. Но тут она и сама почти всё поняла. Сразу ожила. Лицо — словно изнутри осветилось. — Вы нашли способ, как спасти торговцев? — улыбается с надеждой. Ей торговцы тоже больше конфедералов нравятся. Хоть обстановочку на базе торговцев с имперской роскошью не сравнить, да и в Конфедерации нас куда как лучше устроили — но всё-таки не это ей важнее. И это здорово. Я даже пожалел, что мы с Линским местами поменялись. Так бы её приласкал... — Я ему тоже помогал! — Дымок губы надувает. Но это он притворяется. На комплимент нарывается. А в глазах — шаловливые искорки так и бегают. Он тоже рад. Может быть, торговцы ему и не так дороги, как нам с Анной. Но у него для радости личный повод есть — план его пока удается. Хотя план-то тот ещё... Другого бы я с таким планом на смех поднял — но Дымок... Дымок — это Дымок. Да и всё равно — я бы любой шанс предупредить торговцев использовал. А для Дымка, зазнайки малолетней, эти успехи лучше живой воды. После того, как он узнал, что Дядюшка Сэм его пересчитал, да ещё так... Теперь оживает, потихоньку в своих глазах реабилитируется. — Димка, ты молодец! — Анна к нему через спинку кресла перегибается, в щеку чмокает. Зарделся Дымок весь — но старательно холодного профи из себя строит. — Самое главное впереди, — говорит сдержанно так. Но самое главное действительно впереди... Так что радости я пока подальше отодвинул — и делом занялся. Перегибаюсь на задние сиденья, Линского к креслу привязываю. Вырубил я его осторожно, и скоро он в себя придет. А лишние проблемы нам не нужны. — Эскорт готов, — рация оживает. — Господа Линские, у вас всё нормально? Выходим из города? Напяливает Дымок гарнитуру. — Мы готовы, — говорит холодно. — Уточняю диспозицию. Выходим из города, строимся в колонну и идем к Хоккайдо на пяти звуках. — На пяти? — командир эскорта удивляется. — Но нам придется меняться каждые пять секунд, и даже так будет огромный износ корпусов... — Я знаю, — Дымок его обрывает. — Ещё реплики будут? Тишина на пару секунд. И командира эскорта легко понять. Какой-то сопливый подросток ему, боевому пилоту, указывает, как лететь! Да ещё машин не жалеет! Но Янг своих военных четко проинструктировал. Все приказы Дымка немедленно исполнять, и ограничений только два: чтобы мы не сбежали от эскорта и ни с кем не связывались по радио. Всё-таки остатки осторожности у Янга не отмерли... — Приказ понял! — командир говорит зло и отключается. Дымок тоже гарнитуру сдергивает. — Ну вот! — говорит довольно. — Теперь никаких случайностей в расчет принимать не надо. Всё зависит только от нас. Это он врет. Теперь всё зависит не от нас, а только от него одного... Сможем мы уйти от эскорта или не сможем — всё в руках братишки. Спасение торговцев теперь только от него зависит. — Серж, а как же мы уйдем от этого эскорта? — Анна хмурится. Сообразила, что одними благими побуждениями сыт не будешь... И она почти права. Ведь всем известно, что один флаер от двенадцати преследователей ускользнуть ну никак не может! Но это не совсем верно. Двенадцать флаеров всегда могут догнать беглеца-одиночку — это так. Флаер-одиночка на критических для корпуса скоростях может идти секунды, а его преследователи, используя слипстрим, могут часами на такой скорости идти. Это всё верно. Да только Дымок опять умудрился всё наизнанку вывернуть и с другой стороны разглядеть... ·· Выходим мы из туннеля, строимся в колонну — и разгоняемся за четыре с половиной звука. Внешние камеры мигом зачехлились. Это при маленьких скоростях воздуха словно нет. А на четырех звуках через воздух приходится как сквозь бетонную стену ломиться. На каждый метр корпуса по двести тонн давит. Да не просто давит. Из-за нашей скорости воздух как будто до нескольких тысяч градусов нагрет. Вокруг нашей колонны кокон из плазмы, да ещё под каким давлением! Ни один объектив такого не выдержит. Да даже если и выдержит — толку-то? Слой плазмы и сам светится, и конвекция там ужасная — место изображения сплошная каша будет. Ни одна нейронная сеть изображение не восстановит. Только по гравидетекторам и можно ориентироваться. Вроде и радиопередатчик под рукой — а всё равно торговцев пока не предупредить. Через слой плазмы вокруг колонны только мощный лазер что-то донести может. А все радиосигналы так искажаются, что их не то, что не разобрать — из шума в эфире даже не вычленить. Плазменный кокон в радиоэфире как мощнейшая гроза бушует! И даже пытаться радировать торговцам не стоит. Потому что внутри плазменного кокона не одни мы — а ещё двенадцать флаеров, и между нами-то почти вакуум. Так что они-то наш сигнал перехватят. Сразу всё сообразят. Ну ничего... Этот вакуум нам ещё хорошую службу сослужит, если Дымок всё верно рассчитал. Он-то нам и поможет от эскорта сбежать. Но сразу бежать нельзя. Что толку сбегать в пределах Конфедерации? Даже если у нас всё получится и от этих двенадцати флаеров мы уйдем — так нас из ближайшего города перехватят на пути к торговцам. Надо сначала до границы Конфедерации дойти. Да и подготовиться не мешает. То, что Дымок задумал, довольно опасно. А нам лишние жертвы не нужны. Да и самим хотелось бы в живых остаться... Братишка на клаве шуршит, баллистическую программу высчитывает. Тут и Линский на заднем сиденье замычал, в себя приходя. Зашевелился — и вдруг затих. — Анна?.. — бормочет удивленно. — Что случилось? Это господин президент сообразил, что связан. Да и ясность сознания не сразу возвращается, если в сон пинками вгоняли. Хоть и аккуратно я его по затылку бил, но всё-таки... Анна молчит. — Серж, Дима? — Линский хрипит громче. — Что происходит? — А то не понимаете, папаша... — говорю. — Простите, господин президент, но на время вас пришлось вырубить. Уж не знаю, как у вас в свище это красиво называется — извиняйте. — О, господи! — Линский восклицает. — Вы что, решили спасти торговцев?! — И спасем. — Серж, это самоубийство! Вы не сможете уйти от колонны флаеров! — Линский возмущается. — Дима, ну хоть вы ему объясни... И тут папаша язычок прикусил. Сообразил, что как раз Дымок-то всё и придумал. А значит, и на бегство от эскорта у нас не только голые намерения имеются... — Но дело даже не в этом! — снова начинает. — Если вы сейчас спасете торговцев, то император получит симы, и Конфедерация развалится. Император завоюет города Конфедерации, нейтральные территории! Миллионы человек погибнут или станут рабами! — Это все красиво, папаша, — говорю. — Вот только с торговцами как? Или они не люди? Чем они перед вашей Конфедерацией провинились, чтобы их без предупреждения уничтожить? — Серж... — Линский укоряет. Даже прицокивает от возмущения. — Мы ведь с вами почти в плену у Конфедерации, верно? Вы не можете заподозрить меня в излишней симпатии к конфедералам, так? — говорит напористо. — Не так, — говорю. — Не спорьте, Серж! — Линский настаивает. — Вам не сбежать от этих флаеров сопровождения. Мы в плену, я тоже пострадал от методов Конфедерации. Но даже в таких условиях я согласен с тем, что Янг действует верно. Это ужасно, что придется жертвовать жизнями десятков торговцев... — А про заложников у императора забыли? — Да-да, конечно, — Линский быстро поправляется. — Сотен. Хорошо, пусть даже тысяч. Но на другой чаше весов существование Конфедерации! Благо и жизни миллионов людей! Поймите, Серж, жизнь — сложная вещь... — Ну да, — ухмыляюсь. Знал бы он, от кого я точно такие слова пару часов назад слышал... — Разве я не прав, Серж? — Линский спрашивает напористо. — Знаете, господин президент, — говорю честно, — а на фига нужна эта Конфедерация, если ради неё надо жертвовать жизнями десятков классных парней? Дымок за клавой своего компа притих, даже по клавишами шуршать перестал — прислушивается. — С-серж... — Линский испуганно бормочет. — Опомнитесь! Как вы можете... Ведь в Конфедерации не только президенты городов, которые не могут друг с другом договориться. Там же миллионы обычных людей, не виноватых в ошибках своих политиков! Неужели вы не думаете о них? — Не грузи, папаша! — огрызаюсь. Нашел, куда давить, сволочь! — Пусть эти обычные люди сами сначала думают о своих жизнях. И политиков пусть лучше выбирают. Тогда и мне об их жизнях беспокоиться не придется. А если они сами о своих жизнях раз в пять лет вспоминают, то почему я должен об их жизнях заботиться, а торговцы — гибнуть?! — Серж прав, Олег Львович, — Димок тихо вставляет. — Серж... Дима... Вы жестоки... — Линский говорит убито. Тут уж я едва удержался, чтобы пару ласковых без всяких пи-сь и эвфемизмов ему не сказать! Вот уж кто бы меня в жестокости упрекал!!! — А помните, господин президент, — говорю, еле сдерживаясь, — что вы вчера по этому поводу говорили? Дымок от экрана оторвался. На меня смотрит — о чем это я? Он ведь не знает, как Линский ко власти в Ангарске вернулся. А Линский молчит. — Серж?.. — Дымок спрашивает тихонько. — Не сейчас, Дымок, — говорю. — Как там программа? Этики с эстетиками спаривать и потом можно будет. А торговцев спасать сейчас надо! ·· Мы уже к границе Конфедерации подходим, а Дымок всё с программами возится. А особенно тянуть нельзя. Если мы сбежим возле самого Хоккайдо, то торговцев-то мы предупредим, а толку? Эти двенадцать флаеров могут отрезать торговцев от пути на Империю. А потом подкрепления подождать... И все наши старания совершенно зря окажутся. — Дымок, как у тебя? — поторапливаю. — Сейчас... минутку... — Дымок бормочет, от экрана не отрываясь. Пальцы — как пропеллеры над клавиатурой. Все внешние камеры не работают, и от этого ещё нервозней — сплошные темные экраны вокруг, только гравидетектор и работает. А раз в минуту подходит наша очередь вести колонну — а это тоже то ещё удовольствие. Когда мы оказываемся второй машиной, а потом ведущий флаер уходит в сторону — на наш флаер такой удар воздуха обрушивается, что даже гравы не могут его мгновенно на нет свести. Флаер ужасно дергает — и это ещё со внутренними гравами-компенсаторами! Без них нас бы вообще по внутренностям флаера размазало. И пять секунд, пока мы ведем колонну, тоже не подарочек — флаер весь вибрирует. Пять звуков для девяностого "Ската" околокритический режим. И перегрев, и звуковые волны в корпусе нехилые. Тут даже гравы-компенсаторы и противофазные шумоподавители бессильны. Потом мы в сторону уходим, и через миг всё кончается — это мы в хвост колонны пристраиваемся. А через минуту всё по новой... — Готово, Серж! — Дымок восклицает. Потягивается до хруста, пальцы сплетает, суставами щелкает. А потом проворно свой комп к бортовому подсоединяет. Снова руки на клавиатуру, и свои программы бортовому процессору и в ракеты сбрасывает. В имперском девяностом "Скате", который я в наследство от ребят Шутемкова получил, боезапас полный был — когда я в столицу Конфедерации входил. Но там-то с него быстро все ядерные ракеты сняли. А перед тем, как выпустить нас из города, и большую часть химических сняли. Но четыре штуки оставили. Решили, что не страшно. Эти ракеты только против самолетов действенны. Флаер догнать не могут — как же они его догонят? В космосе ещё туда-сюда — если ракета разогнаться успела. А в плотных слоях атмосферы такие ракеты за три с половиной звука не разгоняются — двигатели слабоваты. Куда слабее гравов, которые на флаерах стоят. Да и время работы двигателей на такой скорости короткое — они же сухим топливом питаются, не от реактора, как флаеры. Флаеру такая ракета в одном случае может угрожать — если ракет не одна, а как минимум шесть, чтобы они флаер со всех сторон могли окружить. Но у нас-то только четыре ракеты на борту. Да и как нам другой флаер в одиночку ракетами в сферу взять? Для этого как минимум три флаера нужны, а лучше все шесть. Вот конфедералы эти четыре ракеты нам и оставили. Мол, доверяют... Одного не учли. Когда мы на слипстриме идти будем, между нами и соседними флаерами будет почти вакуум. А вокруг плазменного кокона, в котором наша колонна идет — воздух. И не разреженный воздух, а плотный, даже плотнее, чем стандартная атмосфера. — Господа, что вы задумали? — Линский тревожно спрашивает. Ему на заднем сиденье пультов не видно. Но по шороху клавиш под пальцами Дымка кое-что сообразил. — Прошу вас, остановитесь, пока не поздно! Вы всё равно не сможете уйти от остальных флаеров! Это просто невозможно! Вы только зря погубите нас! — Заткнись, папаша... — шиплю. Только его оптимизма Дымку под руку и не хватало! — Серж, вы не понимаете! Это... — Хотите, господин президент, я вас снова усыплю? Заткнулся Линский. Дымок все нужные программы в бортовой комп перебросил, тактическое задание ракетам перепрограммировал. На меня смотрит. От волнения весь бледный, даже пальцы дрожат. Если он какую ошибку допустил... Даже думать об этом не хочется. Хотя если какая ошибка и есть, то мы её почувствовать, скорее всего, всё равно не успеем. Всё в сотые доли секунды случится. Даже испугаться не успеем, если что-то не так пойдет... — В эту очередь? — Нет... — Дымок головой мотает. — Давай в следующую... Боится, пижон... Я тоже. Да и Анна... Хоть мы ей и не всё рассказали — на фига ей лишний раз нейроны жечь, когда от неё всё равное ничего не зависит? — но Анна не дурочка. Уж не глупее некоторых, это точно. И весь риск понимает. Эх, сейчас бы на заднее сиденье, обнять её, поцеловать, хоть чуть-чуть успокоить... Флаер снова дергает, корпус вибрирует. Это мы снова колонну ведем. Через пять секунд в конец уходим. Ну, всё. Была не была... — Давай, Дымок! — говорю. — Храни нас Эйнштейн всемогущий! — ухмыльнуться пытаюсь повеселее. Всхлипывает Дымок — не то хихикает, не то от волнения уже дыхание сбивается. Запускает программы. Ждем. Секунды — словно минуты... — Что-то не так? — Линский с надеждой спрашивает. — Ничего не получилось? Ему кажется, что ничего не случилось. Правильно кажется. Ничего ещё и не должно было случиться. Программа включилась, но все маневры ещё впереди — через полминуты, когда мы снова вести колонну будем. Дымок от напряжения дрожит весь. Но от нас уже больше ничего не зависит. Все остальное сделают программы Дымка и электроника нашего "Ската". ·· Всё произошло мгновенно. Если бы не знал, что должно произойти, так ничего и не понял бы. Программы Дымка начали действовать в тот же миг, как мы вышли на позицию ведущего. Ждать нельзя — иначе корпус раскалится, и увеличить скорость будет уже нельзя. Надо сразу. Поэтому только десять миллисекунд наш "Скат" вел колонну. А потом изменил скорость — и рванулся не вперед на пяти звуках, а назад. Электроника в следующем за нами "Скате" среагировала на наш рывок назад, и он тоже назад развернулся. Иначе нельзя. Если две машины, каждая на пяти звуках, врежутся друг в друга — только облачко плазмы и останется. Тот, флаер, что третьим шел, тоже назад рванул, чтобы со вторым не столкнуться. И так один за одним, как костяшки домино, все назад пошли. А наш "Скат" уже выкидывает из себя ракету, которую Дымок перепрограммировал. И снова вперед — прочь от ракеты. Флаеры конфедералов тоже от ракеты улепетывают — и идут уже не с нами, а от нас. Ракета совсем легкая, и сама по себе флаер догнать не может — но это в обычных условиях, когда ей атмосфера мешает. Но сейчас-то мы шли на пяти звуках, и за нашим "Скатом" почти чистый вакуум. Никакого сопротивления. Флаеры конфедералов тоже в этом же вакууме назад рванули — вот только вакуумный след не бесконечный. Тот флаер, что замыкал колонну, теперь оказался первым, и должен преодолевать сопротивление воздуха. А корпус у него раскален — ведь это его наш "Скат" только что в роли ведущего сменил. И больше шести звуков тот флаер разогнаться не может. Да и остальные флаеры выше шести звуков не могут выжать. Если в стороны пойдут — они ведь тоже в воздух упрутся. А ракете, которая за ними идет — она сейчас сколько угодно выжать может. Наш флаер, когда назад дергал, выбросил её уже разогнанной до пяти звуков — а тут ещё у неё свой двигатель включился. И идет она не в воздухе — а в слипстримовом хвосте чистого вакуума за улепетывающими от нее флаерами! В бою такого никогда не случается — а вот тут случилось. И флаерам от неё не уйти. Они в разные стороны рванули, чтобы хоть кто-то спасся — но тут ракета и взорвалась. Взрыв у нее несильный. Ракета-то не против тяжелых флаеров предназначена, а против самолетов. К тому же, в обычном-то бою она в вакуумном хвосте за флаером оказаться не может. И воздух дополнительно осколки тормозит — а атакуемый флаер в это время прочь от осколков на пяти звуках уносится. Взрывная волна и осколки от него просто отстают. Но сейчас ракета взорвалась в вакуумном хвосте за флаерами — и взрывная волна флаеры достала. Все, кроме нашего "Ската". Мы в эти мгновения в противоположную сторону шли, и между нами и остальными флаерами воздух уже успел сомкнуться, осколки замедлились и нас не догнали. А вот остальные флаеры свое получили. Нет, сбить-то мы их не сбили — но корпуса повредили изрядно. С повреждениями корпуса флаер тоже летать может — но уже не на гиперзвуке. Максимум — пара звуков. А наш неповрежденный может несколько секунд на шести звуках идти! А на четырех — хоть час! Но всё это я только знал, потому что Дымок мне всё это заранее объяснил. Ничего этого я не видел. Всё в миллисекунды произошло, я глазом моргнуть не успел — в буквальном смысле слова. Просто на экране гравидетекторов флаеры конфедералов вдруг отстали от нас — и врассыпную бросились. И тут же почти остановились — это они все на полтора звука перешли, чтобы поврежденные корпуса не лопнули от давления воздуха. Через пару секунд кто-то из пилотов среагировал, выпустил по нам легкие ракеты — но так, от злости только. Догнать нас эти ракеты, конечно, не смогли. ·· — Получилось! — Дымок шепчет, воздух с всхлипами втягивая. — Что случилось?! — Линский ворчит тревожно. Он даже не понял, что что-то случилось. — Всё, папаша, — говорю. — Ушли мы от ваших союзничков. Союзнички в себя уже пришли. Но за нами не идут. Что толку-то, в самом деле? Мы же на пяти звуках несемся, а для них максимум теперь — два. Сообразили, что произошло. И вместо того, чтобы нас преследовать, назад пошли, в Конфедерацию. Потому что если мы сообщим торговцам, что конфедералы собирались из атаковать... С этими покалеченными теперь самый задрипанный флаер справится — главное, дюжину ракет в боезапасе иметь. На двух звуках поврежденные флаеры даже от легкой ракеты уйти не смогут. Никакой сферы не надо... Так что этой группе конфедералов с торговцами лучше не встречаться. — Сбрасывай скорость, Дымок, — говорю. — Нечего корпус перегревать. И давай связь с базой торговцев. Надо быстрее их предупредить. Они должны успеть вывезти симы с базы прежде, чем Янг вышлет вторую боевую группу. ·· Пока Дымок с торговцами связывался и предупреждение передавал, Линский в себя пришел. Тоже сообразил, что произошло... Он ведь до последнего не верил, что у нас получится от двенадцати флаеров уйти. От колонны флаеров и в самом деле нельзя убежать. Но мы-то из колонны убегали. Молодец Дымок, молодец! — Что же вы наделали, Серж... — Линский бормочет. — Что же вы натворили... Конфедерация вас не волнует... Пусть. Но что теперь будет с нашим Ангарском?.. Янг будет думать, что я с вами заодно. Конфедерация нам теперь не только не союзник, но ещё и враг... Что будет с городом... Хотел бы я все его упреки мимо ушей пропустить — но ведь он опытный. Знает, куда давить... И хоть знаю я, что наверняка он где-то передергивает — но где? Снаружи-то в его словах всё гладко. В самом деле мы с Дымком наш Ангарск вроде как по полной программе подставили... — Кончай блажить, папаша! — говорю. — Перестаньте, Серж! — Линский шипит. По-настоящему зло. Первый раз за все время, что мы с ним вместе. — Вы погубили наш город! В голосе почти ненависть. В самом деле папаша наш город любит... Может, на торговцев ему было и напревать, но за наш Ангарск в самом деле готов кому угодно глотку перегрызть. Пластиковыми лентами так скрипит, словно разорвать их решил. Хорошо, что я его раньше времени не развязал. — Дымок, ты связался? — говорю. Вроде, уже минут пять мы на двух звуках идем, а связи всё нет. — Да, — Дымок говорит тихонько. — Флаер с двумя молекулярными сборщиками ушел к Империи. Из Империи вышла колонна сопровождения. Конфедералы уже не успеют помешать доставить сборщики императору. И ещё торговцы выслали нам навстречу два флаера. На всякий случай. Передал, значит. Не голосом, а через клавиатуру, пижон... Линский всё пластиком скрипит, даже рычит от ярости — но сделать ничего не может. Да и зря он рычит... — Не рычи, папаша, — говорю хмуро. — Я тебя развяжу сейчас, только ты уж не кусайся. Ладно? Затих Линский. — Что вы ещё задумали, Серж? — спрашивает холодно. Дымок вот уже догадался. На меня пялиться перестал, снова в клавиатуру уткнулся и опять с торговцами связывается. — Город наш спасать не собираетесь? — говорю. — Каким образом? — Линский отзывается. Но ненависти в его голосе уже поменьше, вроде. — Убедите Янга, что вы не при чем. Что во всем я и Дымок виноваты. — С-серж, вы что... — Линский шипит зло. — Вы что, издеваетесь? Как я его смогу убедить? Вы думаете, он поверит в то, что два сопливых пацана обвели меня вокруг пальца?! Сопливые?.. Ну-ну. — Ну ведь обвели же? — говорю. — По голове я вас честно ударил. Если надо будет, любой доктор подтвердит легкое сотрясение с потерей сознания. Вам даже врать не надо будет. Навыки своего СВИ вспоминайте, господин президент. Вас там ведь учили, как надо убеждать? — Серж... — Линский шипит. — Что — Серж? — огрызаюсь. — Значит, плохо вы наш Ангарск любите... господин президент. — Серж! Да поймите же вы, наконец! — Линский из себя выходит. — Сейчас торговцы доставят императору симы, и император развяжет войну, которой Конфедерация старалась всеми силами избежать! И виноваты в этом будем мы! Потому что мы, именно мы спасли торговцев и этим помогли императору! И то, что торговцы нас сейчас встретят, выглядит как доказательство того, что мы с самого начала были на стороне императора! После встречи с торговцами Янг со мной даже разговаривать не будет! — А кто вам мешает избежать встречи с торговцами? — говорю хмуро, на экраны косясь. Мы всего на двух звуках идем, и внешние камеры нормально работают. Под нами сплошные джунгли тянутся. Хоть бы полянка какая... Ни фига. Ну да ладно. Переживаем как-нибудь пару часов. В конце концов, город-то наш в самом деле спасать надо. Если Линский с Янгом не договорится, подгребет император под себя наш Ангарск. — Дымок? — к братишке оборачиваюсь. Кивает Дымок, восстановил он уже связь с торговцами. ·· Всё-таки небольшой холмик Дымок отыскал. Мелкой растительности и на нём полно, но огромных деревьев нет. Хоть немного света, да и обзор какой-никакой... После Конфликта в джунглях много всякого мутировавшего зверья развелось. — Прощайте, ребята, — Линский говорит. Злость у него уже прошла. Да и холодность уже почти выдохлась. Но не совсем. И можно его понять. Ему после всего этого в Конфедерацию возвращаться и Янга переубеждать. Если Линского вообще к нему допустят... Могут ведь арестовать. Или ещё на подлете сбить... Рискует он, ох как рискует! — Удачи, господин президент, — говорю ему от души. — Пусть у вас все получится, Олег Львович, — Дымок поддакивает. Анна тоже кивает. Вздыхает Линский. Прослезился даже, кажется. Хотел что-то сказать — но передумал. Только рукой махнул. Развернулся и быстрее во флаер лезет. Поднимает флаер аккуратно, прощальный круг над нами делает — и к границе Конфедерации, вслед за отступившей колонной. Но вежливости его ненадолго хватило. Ему спешить надо — каждая минута промедления может решающей оказаться. Так что почти сразу же на несколько звуков перешел. Из видимости он уже скрылся — но хлопок от перехода на сверхзвук долетел. Так по барабанным перепонкам врезал, словно небо на землю шлепнулось! Гул от флаера после хлопка сразу пропал — но в голове от самого хлопка ещё пару минут шумело. А потом слух восстановился... И уж лучше бы он не восстанавливался! Пока флаер шумел, зверье притихло. А теперь потихоньку оживает. И полно, полно его здесь... Я невольно на месте закрутился. Сквозь кусты ничего не видно. А звуков разных полно. Верещит кто-то, чуть дальше вой. Анна ко мне жмется испуганно. Я пулеметы с предохранителей снимаю. Линскому-то они всё равно не нужны, а нам очень даже пригодятся, похоже — вот я оба себе и оставил. Дымок тоже ко мне жмется, второй пулемет из руки рвет. — Серж, как им пользоваться? — На курок жать, — огрызаюсь. — Отцепись, Дымок! Но братишка на пулемете как клещ повис. Даже свой комп положил на землю. Пришлось показать, как с пулеметом обращаться. — Только держи крепче, — говорю. — И не вздумай длинной очередью стрелять! Хоть демпфирование у этих игрушек и двойное, но всё-таки не на таких мальков как ты рассчитано. Ещё поведет руку, не дай бог... Ты же нас с Анной в два сита изрешетишь, паникер! Но Дымок только сопит обиженно и озирается с опаской. Но хоть одного пулемета я лишился — зато рука освободилась. Обнимаю Анну, она ко мне прижимается. Воя и криков вокруг всё прибавляется и прибавляется. Может, конечно, это просто ухо в чужеродных звуках осваивается, и чутче к ним становится. Но на душе всё тревожней... А торговцам сюда ещё час с лишним добираться. ·· Но потихоньку освоились. Видно, это с непривычки нас так мандражило. Мы же всю жизнь под землей. Невысокие коридоры, ровные стены, звукоизоляция, семнадцать градусов, стандартная влажность и умеренное освещёние. Да и запахов почти нет. А тут вместо потолка — небо где-то черт знает где, за верхушками кустов, а вместо стен — шевелящаяся стена зелени. И звукоизоляции никакой. Да ещё и ветер дует. Всё колышется, сплошные скользящие тени. Жуть... Особенно с непривычки. Мы же до этого на поверхности только в скалистом каньоне высаживались да на пустынном берегу океана. Есть разница. Но потихоньку привыкли, трястись перестали. Мелкие зверюшки вокруг бегают, но крупных что-то не видно. Да и два пулемета — это покруче клыков и когтей, честно говоря. Волнение скоро спало. И Дымок опять загрустил. Даже пулемет положил на землю. Сел — и грустит, травинки по одной искореняя. Торговцев мы спасли, но надолго ли? Главного-то мы не изменили. Пересчитал Дядюшка Сэм Дымка. Капкан готов. И император в него по-прежнему собирается. А когда капкан захлопнется, не только императору не поздоровится. Дядюшка снова своих роботов начнет на наш континент посылать. Города Империи без хорошей защиты сразу же падут. И после этого все роботы обрушатся на Конфедерацию. А одна против всех этих роботов она не сможет сопротивляться. Пару недель и протянет. Ну максимум — месяц. А потом?.. Тут уж Дядюшка и остальные людские поселения подчистит. И нейтральные города в центре материка, вместе с нашим Ангарском, и базу торговцев возле Хоккайдо... Тут и я загрустил. Что же делать-то? — Слушай, Дымок! — говорю. — А почему бы, в самом деле, торговцам не попросить у роботов в сотах какое-нибудь мощное оружие? Симы же они тебе дали? Может, и оружие могут дать? Есть в сотах что-то мощное? Вроде, доконфликтные технологии там хорошо сохранились... — Не только технологии, — Дымок грустно отзывается. — Там сохранились ещё и доконфликтные законы. И роботы их тщательно соблюдают. Симы роботы дали, потому что это медицинская помощь. А распространять оружие массового поражения роботы не могут, это против всех доконфликтных конвенций. Кстати, ещё неизвестно, есть ли на Хоккайдо какое-то особенное оружие... Нет, чужакам роботы такое оружие точно не дадут. — Ну а сами могут использовать? Если дикие роботы нападут на базу торговцев под Хоккайдо, можно будет попросить у хоккайдских роботов защиты? Хоть торговцы и не их граждане, но... Ты же говоришь, доконфликтные конвенции гуманизмом так и сочатся? Может, можно у них попросить защ.. И тут я осекся. Дымок так побледнел... Я тут же на каблуках оборот — и пулемет вскидываю. Но за спиной ничего опасного нет. Ну, бр-ратишка, зар-раза! Так на нервах играть!!! — В чем дело, Дымок? — снова к нему оборачиваюсь. Но Дымок на меня уже не смотрит. Схватился за свой комп и судорожно по клавишам шуршит. — Гражданство... гражданство... — бормочет возбужденно. — Дымок?.. В чем дело? Дымок бормотать уже перестал. И по клавишам даже не стучит. Так, одним пальчиком только какой-то документ перематывает и читает судорожно. Взглядом в экран впился, зрачки — дрожат едва заметно, но зато с какой скоростью! А потом застыл. Обратно документ отматывает. Это уже серьезно... Обычно Дымок всё с первого раза понимает. Читает Дымок по второму разу. Напрягся весь, даже дыхание затаил. И вдруг — как завопит! — Серж, ты гений! — вскакивает. — Ты гений! Гражданство! Конечно, гражданство! Как я сам не догадался! И вокруг нас с Анной носится горным козлом перед случкой. — Дымок, кончай беситься! — говорю. — В чем дело? Дымок наконец-то остановился. На меня смотрит — и глаза прямо лучатся от радости. — Дядюшка не всё учел! Мы его обыграем! ·· Оружие от роботов получить нельзя — просто так попросить не получиться. Но если нельзя попросить, почему бы не приказать? Можно стать гражданами Хоккайдо. Людей в Хоккайдо уже сто лет нет, и получившие гражданство торговцы будут его единственными гражданами. И смогут самих себя избрать на руководящие посты. И тогда просить оружие уже не придется. Все соты Хоккайдо будут под контролем торговцев. И можно будет не просить оружие, а просто приказать роботам защищать торговцев. — Если у тебя всё выгорит, Дымок, — говорю, — это же... — Никаких если, Серж, — Дымок спесиво перебивает. — Я только что просмотрел доконфликтные законы Хоккайдо. У меня... у нас всё получится. — Неужели спасемся от Дядюшки Сэма? — Я не особо чувствительный, но тут от внезапной надежды у меня даже голос задрожал. — Смогут роботы Хоккайдо защитить торговцев, когда Дядюшка разделается с Империей и Конфедерацией?.. — Нет, — Дымок головой мотает. — Боевые возможности Хоккайдо несопоставимы с возможностями Дядюшки. Ну да, конечно... Неожиданных спасений не бывает. Мог бы губу и не раскатывать. Даже гражданство Хоккайдо нас от Дядюшки не спасет. Жаль... Стоп! Но если спастись нельзя — чего же он похотливым козлом носился?! — Нет, — Дымок снова головой мотает. — Открыто противостоять диким роботам Хоккайдо не сможет. Но это и не потребуется. Теперь это уже не потребуется. Я ничего не понимаю. Если противостоять Дядюшке роботы Хоккайдо не смогут — то что же нас спасет? Одно понимаю — снова Дымок чего-то задумал. Глазенки у него загорелись, от всяких меланхолий и депрессий и следа не осталось. Так и рвется в бой! Очень ему хочется с Дядюшкой поквитаться. И даже не за то, похоже, что Дядюшка сотню лет людей изводит — а за то, что он посмел Дымка пересчитать. — Дядюшка думает, что это он поймает императора, а с ним и всё человечество в капкан, — говорит злорадно. — Но теперь мы превратим этот капкан в двойной! И сами поймаем Дядюшку в его собственную ловушку! ·· Дядюшка рассчитывает как? Император думает, что Дядюшка переключился на решение шахматной задачи, и стал на время беззащитен, и готовится нанести удар по его заводам. Кроме императора ударить по дядюшке некому. Конфедералы так боятся императора, что про Дядюшку вообще не вспоминают. Да Дядюшка к тому же следит со своих спутников за всеми передвижениями военных, и неожиданного удара от конфдералов может не опасается. Когда армия императора вторгнется в Северную Америку, Дядюшка даст ему втянуться глубже на материк — а потом обрушит на имперцев все свои силы, накопленные за недели перемирия. И имперцам не спастись... Но Дядюшка не учитывает, что Хоккайдо можно взять под контроль. Конечно, в открытом противостоянии даже все роботы Хоккайдо против его армад не много смогут — но вот если все силы Дядюшки будут стянуты на окружение вторгнувшихся имперцев... Неожиданный удар стыла, откуда Дядюшка вообще никакой опасности не ожидает — это может принести удачу, если удастся пробиться к его компьютерам прежде, чем Дядюшка успеет оттянуть часть сил с избиения имперцев на свою собственную защиту. — Подожди, Дымок, — говорю. — Но у него же спутники! Сам говоришь, он следит за всеми передвижениями на Земле. Неожиданного удара не получится. Он засечет роботов Хоккайдо, ещё когда они только выйдут из города. — Не заметит, — Дымок головой мотает. — Мы убедим Фейнмана, что лунная колония должна вмешаться. Если в момент столкновения с императором они нанесут удар по дядюшкиным спутникам наблюдения, он лишится контроля. Он может что-то заподозрить, но... Во-первых, он будет очень ограничен в своих маневрах. В это время он будет вести бой со всей армией императора. А во-вторых, он не будет знать, что мы собираемся нанести контрудар с Хоккайдо. В крайнем случае, Дядюшка решит, что удар собираются нанести конфедералы. И будет ждать удара от них. Он рассчитает, сколько времени им потребуется на стягивание армии со всех городов, потом время на путь к Северной Америке... Начнет готовиться к их удару, но не будет спешить — а мы нанесем удар гораздо раньше! От Хоккайдо до Северной Америки гораздо ближе, чем от центральных городов Конфдерации. И нам не нужно стягивать армию с половины континента — все роботы в одном месте! Понимаешь, Серж?! — говорит возбужденно. — Дядюшка разгромит ударные силы императора, а мы уничтожим Дядюшку! Затем конфедералы добьют остатки армии императора, и мы избавимся и от Дядюшки, и от императора! Здорово... Круто! Вот только... Здорово — если всё удастся. А вот удастся ли? Дымок, конечно, головастый — но и прожектер тот ещё. Слишком много всяких если в его плане. И ещё неизвестно, сколько разных "но" всплывет по дороге! — Это всё классно, Дымочек, — говорю. — Только не зарывайся. Для начала надо гражданство получить. Сколько надо времени, чтобы получить это гражданство? Успеешь ты его получить до того, как император отправится на континент Дядюшки? — Я этим не буду заниматься, — Дымок говорит спесиво. И подбородок задирает. Всё, похоже... Как убедился, что Дядюшку можно перехитрить, так до крутого интела в собственных глазах окончательно восстановился. Снова стал заносчивым пижоном, поросенок! — Я возвращаюсь в Конфедерацию, — заявляет. Вернуться в Конфедерацию? После того, как мы обманули Янга, хорошенько потрепали десяток машин и помогли императору получить пару молекулярных сборщиков, чему Конфедерация всеми силами старалась помешать?! — Дымок, ты чего?! Мы же оттуда только что с таким трудом сбежали! Задирает Дымок подбородок ещё выше, чтобы что-то умное выдать — да так и осекся. Сверху над нами полыхнуло — и два темных силуэта появились. Словно из воздуха соткались! Со флаерами на гиперзвуке всегда так. На близкой дистанции флаер движется быстрее, чем глаз успевает среагировать. А гравы позволяют флаерам почти мгновенно остановиться. Вот и кажется, словно они прямо из воздуха появляются. А вспышка — это от плазменного кокона, который вокруг корпуса образуется, когда флаер на гиперзвуке идет. Красиво. А потом и звук прилетел. Как грохнуло! На четырех звуках от корпуса флаера нехилая ударная волна идет. Хоть флаеры в километре над нами зависли, но ударило так, что нас чуть на землю не бросило. Все звуки тут же пропали. В голове какой-то гул, в уши словно ваты набили — ни фига не слышно. Это торговцы так спешили, что не сообразили заранее притормозить. Внутри-то флаера противофазные шумоподавители стоят, весь внешний звук они начисто отрезают. А сами гравы вообще бесшумно работают, если магнитные катушки нормально отрегулированы. Немудрено забыть, что снаружи все иначе! Особенно в спешке. Флаеры уже вниз идут. Для инфракрасных камер нас найти среди кустов особого труда нет, и флаеры прямо на нас пикируют. Ещё быстрее, чем просто падали бы! То ещё ощущеньице! Тут от звукового удара ещё в себя не пришел, а на тебя уже две туши с неба валятся с ускорением... Дымок и Анна невольно присели. Но это только издали казалось, что они прямо в нас падают. Рухнули они в десяти метрах от нас. В метре над землей намертво застыли — нас только порывом ветра обдало. Из ближайшего флаера тут же торговцы лезут. Те ребята, с которыми мы на Хоккайдо были. Надавать бы им по шее — чуть не оглушили! Но все воспитательные меры у меня из головы тут же вылетели — из второго флаера Стокер лезет. ·· Обнимает он меня от души. Хоть и не люблю я телячьих нежностей, но и я его обнимаю крепко. Ужасно рад его видеть! За те две недели, пока мы внутрь сотов ходили, он мне как Дымок или Анна стал. Напарник... Наконец отстраняется Стокер. — Молодец, Серж, — в плечо меня кулаком пихает. И больше не говорит ничего. Да и не нужно... Не ради комплиментов я торговцев спасал. И Стокер это прекрасно знает. — Как вы от конфедералов-то вырвались? — говорит. — Он?.. — на Дымка кивает. — А то. Стокер к Дымку поворачивается. — Дмитрий... — начинает. Да и замолчал. Да и правда — на фига всякие благоглупости и высокопарности нужны, когда и без них всё ясно? — Спасибо, — наконец говорит просто. Просто — но действительно от души. И для Дымка это лучше, чем десяток самых длинных и выспренных комлиментов. Запунцовел братишка от удовольствия. — Подожди его благодарить, Стокер, — говорю. — Если бы ты знал, что этот умник переделанный ещё выкинул... — Но нас-то он спас, — Стокер говорит. — Этого-то у него уже не отнять. — Уверен?.. Ну-ну, — ухмыляюсь. — По-прежнему ты его недооцениваешь. — Ладно, — Стокер говорит. — Во флаере расскажите. Лучше убраться подальше от границ Конфедерации. — Нет, Стокер, — вздыхаю. — Так легко ты от Дымка не отделаешься... — Серж?.. — Стокер все ещё за улыбку цепляется. ·· Через полчаса, когда Дымок всё ему рассказал, попытки улыбаться Стокер бросил. — И что вы собираетесь делать? — спрашивает. — Нам нужен один из ваших флаеров, — Дымок говорит. — Мы вернемся в Конфедерацию. — Но зачем? — Стокер удивляется. — Если вы хотите переговорить с Фейнманом, можно вызвать его в Хоккайдо. Тем более, что теперь, если вы не ошибаетесь, мы сможем сделать остров своей базой... — Нет, — Дымок перебивает. — Мы не можем лететь в Хоккайдо. Пока Дядюшка Сэм не знает, что мы сможем использовать для своей защиты роботов Хоккайдо. И он не должен этого узнать. Не забывайте, что он постоянно следит за всем. И за нашими перемещёниями, — на небо рукой взмахивает. — Если же мы полетим на Хоккайдо, это будет выглядеть подозрительно. Словно мы считаем Хоккайдо безопасным местом. Он сразу сообразит, что к чему... — Всё-таки надеешься, что Дядюшка пропустит неожиданный удар? — говорю. — Это наш единственный шанс! — Дымок говорит напористо. — Мы должны убедить Фейнмана, что лунная колония должна вмешаться. От них Дядюшка точно не ожидает никакого удара, они не вмешивались сотню лет. И все его спутники следят только за Землей. Если по ним нанести неожиданный удар не с Земли, а снаружи, все его орбитальные лазерные батареи можно будет уничтожить. После этого его спутники наблюдения останутся без защиты. И их тоже можно будет вывести из строя. Красиво излагает братишка... Вот только так ли всё будет просто? Да и решится ли лунная колония вмешаться? Стокер тоже задумался. — Хорошо, — говорит наконец. — Только в Конфедерацию мы полетим вместе. Как бы Янг не решил вас арестовать после всего, что вы выкинули с его флаерами. — Это не страшно, — Дымок отмахивается. — Когда вернется Фейнман, он добьется, чтобы Янг освободил нас. — Может быть, может быть... — Стокер пожимает плечами. — Но лучше будет, если я полечу с вами. Теперь, когда император всё равно получил свои симы, конфедералам совершенно незачем ссориться с нашей гильдией. Наоборот, им выгоднее дружить с нами. Лучше хоть какой-то союзник в борьбе против императора. Кроме того, вы же убедили Янга, что мы могли получить на Хоккайдо какое-то мощное оружие? Кто мешает нам блефовать? Тем более, Янг ещё собирался и уничтожить нас... Не помешает его приструнить, — хмурится. — Демократы-свободолюбцы... Да и вообще! Не хочу я вас одних в Конфедерацию отпускать, ребята! — А как же гражданство на Хоккайдо? — говорю. — Это несложно, — Дымок на остальных прилетевших торговцев косится. — Я им всё объясню. И действительно, за полчаса управился. Но одними объяснениями не ограничился. Сгенерировал на своем компе псевдослучайную последовательность и кристалл с копией дал торговцам. Одноразовый шифр, как интелы выражаются. Количество информации, которое этим одноразовым шифром можно зашифровать, ограничено. Но Дымку, вроде, многого и не надо. Зато вскрыть такой шифр невозможно даже теоретически. Самый древний способ. Муторный, но самый эффективный. Теперь из Конфедерации можно будет связывать с базой торговцев по радио так, что Дядюшка не сможет расшифровать сообщения, как бы ни старался. Только бы не заподозрил чего... 23. Двойной капкан. Янг очень удивился, когда в город вернулась потрепанная колонна конфедералов и доложила, что мы от них всё-таки убежали и торговцев предупредили. Вслед за ними почти сразу и Линский вернулся. Колонна-то шла на двух звуках, а он на четырех. Почти одновременно поспел. Хотел бы я лицо Янга в тот момент видеть... А уж когда мы со Стокером до города добрались... Стокер сразу быка за рога и давай скандал изображать, ещё на подлете к городу начал. Что это конфедералы себе позволяют?! Пусть мне и Дымку ножки целуют, что мы не дали им торговцев атаковать! Потому что торговцы на Хоккайдо кое-что из оружия уже добыли, и если бы конфедералы атаковали... Янг на его блеф купился. А может, просто решил, что уж лучше плохой союзник, чем хороший враг? Молекулярные сборщики-то император теперь в любом случае получит, ничего с этим не сделать. Так чего ситуацию ещё усугублять?.. В город нас почти без досмотра впустили. Сам Янг нас встречать вышел. На нас с Дымком волком глядит — понимает, что мы его как сопливого щенка вокруг пальца обвели. Но вежливую улыбочку на лице держит — хорошо его Стокер припугнул. Только мы до апартаментов Фейнмана — Дымок сразу же связь с лунной колонией устанавливает. Хочет Фейнмана на Землю вызвать. Теперь, когда он придумал, как можно над Хоккайдо полный контроль получить, есть реальные шансы с Дядюшкой побороться. Но Фейнман как раз на Землю вылетел. ·· Через два часа явился. Дымок не утерпел, на стоянку флаеров его встречать понесся. Весь извелся уже: согласилась лунная колония вступить в войну с Дядюшкой или нет? Без её помощи план Дымка ничего не стоит. Тут я первый раз флаер Фейнмана и увидел. Раньше-то я как-то не задумывался — как же он с Луны на Землю летает, если все полеты в верхних слоях атмосферы боевыми спутниками Дядюшки контролируются? Мы ведь из-за них выше пяти кмов не подниматься, слишком большой риск под залп лазерной батареи угодить. Пару раз в верхние слои атмосферы выбраться можно, конечно, — но всё равно опасно. Хорошо, если пронесет — а вдруг нет? А Фейнман постоянно туда-сюда летает. И садится всегда в одном месте. Дикие роботы его маршрут уже давно выследить должны были. Ну и попытаться уничтожить, конечно. А он всё летает... А вот теперь я его машину увидел. Чуть все губы от зависти не искусал. Какая же у него машина! Даже наши наираскрутейшие сто первые "Скаты" ему в подметки не годятся. Гравов — шесть штук. И это только внешних! А сколько ещё внутренних гравов-компенсаторов... А уж какой корпус... Я думал, в доконфликтных симуляторах это выдумка такая была — но у Фейнмана корпус в самом деле на плазменной подушке! На передней половине корпуса стоят сотни крошечных плазменников. И ещё сложнейшая система магнитных линз — сплошные узоры из сверхпроводящих катушек. Во время полета плазменники бьют вперед, создавая перед флаером подушку из плазмы. Эта подушка разгоняет воздух перед флаером в разные стороны, чтобы воздух не бил в корпус. Сама плазма, конечно, от воздуха тоже отдачу получает, и часть её на корпус отлетает. А температура у неё о-го-го... Но тут, чтобы она корпус не обожгла, в дело сотни магнитных линз вступают. И гонят магнитными полями отраженную на корпус плазму в стороны, не давая напрямую с корпусом соприкоснуться. А там уж флаер её позади собя оставляет — он ведь не на одном месте стоит. Система сложная, и энергопотребление ужасное — но зато можно даже в самых нижних слоях атмосферы под десять звуков выжимать! А уж в верхних... Скорость такая, что даже батареи спутниковых лазеров бесполезны. Соосные лазеры ведь тем страшны, что бьет не один лазер, а сразу пара десятков, и все в одну точку. Но когда цель идет на такой скорости, как флаер Фейнмана на максимуме хода, лазеры нормально поймать цель и свестись в одну точку не могут, вместо этого по площади лупят. А одиночные удары лазеров корпус флаера может выдержать. Да и сама плазменная подушка, растекаясь вокруг корпуса, получается словно щит, который лазерный луч здорово поглощает и рассеивает. Хорошая машина, в общем. Но с одним огромным "но": затрат на неё — как на сотню сто первых "Скатов", если не больше! Особенно таких машин не наштампуешь... Но тут Фейнман из флаера вылез — и вся зависть к его машине сразу испарилась куда-то. Вид у него — мрачнее некуда. И такой выжатый весь, словно на нем двое суток без перерыва пахали. Кожа у него и без того как у остывшего мертвеца, а сейчас под глазами и вовсе фиолетовые мешки на пол-лица. И совершенно убитый. Прямо как Дымок утром... — Сожалею, Дима, — говорит устало, — но ничего не получилось. Мы не будем вмешиваться в войну с Дядюшкой. Это неоправданный риск для лунной колонии. — Ага, — Стокер ухмыляется мрачно. — Любить человечество издали куда легче, чем помогать... Так, Ричард? — Здравствуй, Стокер, — Фейнман ему кивает рассеянно. — Нет, дело вовсе не в этом. Мы готовы сделать всё, что в наших силах — мы можем эвакуировать с Земли восемь тысяч человек. Сейчас свернуты все научные проекты и спешно сооружается дополнительное жилье. Надеюсь, мы сможем принять до пятнадцати тысяч. Но наши ресурсы весьма ограничены, — руками разводит. — И вмешиваться в войну с Дядюшкой мы не будем. Ничего противопоставить ему мы не можем. А вмешиваться только для того, чтобы Дядюшка Сэм за компанию уничтожил и нашу колонию — увольте. Уж лучше мы сохраним колонию и спасем десять-пятнадцать тысяч человек с Земли. Но поверьте, если бы у нас был хоть один реальный шанс переломить ситуацию... — Но шансы есть! — Дымок выпаливает нетерпеливо, так в рвется в бой. — И очень хорошие шансы! Хватает его за руку и к внутригородскому флаеру тащит. Феймнман только брови вскидывает — ничего не понимает. Но идет. Да и куда ему деваться? У него даже сопротивляться Дымку сил нет. За последние полтора дня он, видно, только те два часа и спал, пока сюда летел. А до этого честно изо всех сил искал возможности, как лунная колония может Земле помочь. И вот прилетел сюда, а здесь тяжесть в шесть раз больше и взведенный Дымок... ·· Фейнман план Дымка поддержал. На глазах ожил. И пришлось ему обратно на луну возвращаться, чтобы по второму заходу всех своих убеждать рискнуть, и в войну всё же вмешаться. И потянулось ожидание. Дымок как заведенный вокруг компа носится — даже сидеть не может. В Хоккайдо пока без неожиданностей, но ещё возиться и возиться. Пятеро молодых торговцев — до этого ни разу в соты не ходивших, и в электронную базу преступников ещё не попавших, в отличие от остальных действующих торговцы, — попросили гражданства. И получили его почти мгновенно. Чинуши-роботы куда лучше расторопнее живых чиновников. Никаких проволочек. Но чтобы всем Хоккайдо реально командовать, не только гражданство надо. Нужно ещё президентские выборы организовать. А в доконфликтных законах по этому поводу куча разных формальностей, и у каждой формальности свой временной лаг. Законы-то ещё доконфликтные, не на пустой город с пятью гражданами были рассчитаны, а на миллиард с лишним... Вот пять новоиспеченных граждан и вкалывают в поте лица. Один референдум за другим проводят. Благо, это-то не сложно... Вот только референдумов всяких организовать и прошений подать нужно — мама не горюй! И по всем расчетам Дымка, это ещё дня на два. Как минимум на два, в смысле... С лунной колонией всё куда хуже. Это Фейнман готов вмешаться, если будет хоть один реальный шанс — да только не он один в лунной колонии решения принимает. Всё зависит от остальных руководителей. Вдруг они решат, что лучше не рисковать? Бог с ней, с Землей, и с человечеством её... Ничто под луной не вечно. Может, и не захотят ради нас рисковать. Своя рубашка всегда ближе к телу. А у нас со Стокером и ещё один нервотрепный пунктик есть. Торговцы молекулярные сборщики императору привезли. А вот выполнит ли он свое обещание? Отпустит заложников — или решит, что раз торговцы один раз уступили, то можно теперь из них дойную корову сделать? — Не нервничай, Серж, — Стокер говорит. — Император, конечно, мерзавец и сволочь, но сволочь благородная. Он вожак, а не просто мелкий пакостник. Сейчас он на коне. Самое необходимое для себя, пару исправных молекулярных сборщиков, он получил. Теперь он на как минимум на десяток лет обеспечен симами. К тому же он уверен, что сможет уничтожить диких роботов. И ничто не мешает ему завоевать Конфедерацию. Он почти победил. Что толку теперь измываться над нами, нарушая свое обещание? Он только потеряет в своих глазах и обесценит собственную победу... Нет, — головой мотает. — Он нас не предаст! Наоборот! Может быть, даже предоставит защиту от конфедералов, если потребуется. Но это он только говорит. А сам ещё больше моего на нервах... Нет, другой-то, может, и вообще ничего не заметит — но я-то с ним две недели в сотах бок о бок... Ещё неизвестно, кого Стокер больше успокаивает, себя или меня! Я о существовании торговцев меньше месяца знаю — а у него в Москве в заложниках у императора жена и двое ребятишек, не считая родителей, родственников и друзей... С базой под Хоккайдо он чаще Дымка связываться бегает. Но из Москвы пока никаких сообщений. ·· Всю ночь мы глаз не сомкнули. И наконец-то свершилось! Утром с базы Хоккайдо сообщают: выполнил император свое обещание, снял арест с торговцев. Торговцы тут же начали перевозить всех своих в Хоккайдо. Все, кто в сотах с роботами не дрался, могут почти мгновенно получить там убежище и гражданство. Новый дом для Торговой гильдии, получается... Только вот надолго ли? Если план Дымка обломится, то и Хоккайдо недолго осталось. Когда Империя и Конфедерация рухнут и Дядюшка всерьез за Хоккайдо возьмется, то максимум, сколько соты протянут против диких роботов — пара недель, не больше. Дымок тоже не спит, всё вокруг своего компа крутится, ребятам на Хоккайдо советами помогает, лазейки в законах выискивает... — Дымок, поспи, — советую. От Дымка сейчас всё равно ничего не зависит. А спать ему надо. Мы со Стокером и сами уже до вывихов зеваем — а этой малолетке и тринадцати ещё нет. Рановато ему так над собой издеваться. Анну я ещё раньше поспать уговорил. Она ведь не меньше нашего волнуется — а толку-то? Только лишние морщинки без всякой пользы... Пусть уж лучше выспится. Она тоже за торговцев волнуется, за две недели на Хоккайдо они для неё тоже вторым домом стали... хотя нет, не вторым. Первым. В родном Иркутске-то у нее никакого дома и не было... Но её я уговорил-уломал снотворное принять. А Дымка никак. — Дымок! — зову. — Кончай выпендриваться! Спать иди! Но Дымок только отмахивается. Так... Кошусь я на Стокера. Он кивает. Насилие над детьми, конечно, плохо. Но иногда... иногда — не считается. Скручиваем мы этого пижона в четыре руки, кормим снотворным и спать укладываем. Следом и сами валимся. Раньше-то мы ни за что не смогли бы заснуть — но теперь хоть за торговцев можно не переживать. Какое-то время. ·· Выспались мы хорошо, проснулись уже вечером. Только вечер оказался не радостным. Император молекулярные сборщики получил — а это свежие симы на пару десятилетий. И Конфедерация с теми симами, которые Дымок с Хоккайдо привез, императору теперь не указ. И началось... Не врал Янг, оказывается. Действительно Конфедерация по всем швам затрещала. Если бы император сразу напал, может быть, это для Конфедерации было бы даже лучше — не осталось бы у президентов времени ссориться и из Конфедерации выходить. Но император ведет себя не абы как. Не стал он сразу на Конфедерацию нападать, пока она ещё не рассыпалась. А начинает осторожно. Не нападает тупо, а вместо этого тихонько, по ниточкам швы распарывает — на города в нейтральных территориях давит. Выслал им всем ультиматумы. Наш Ангарск тоже ультиматум получил. Но Линский с Янгом уже договорился. Наш Ангарск уже в составе Конфедерации. Янг этому обрадовался. Если бы все такие, как Линский были, Конфедерация по швам не трещала бы. И ещё неизвестно, рискнул бы император свою экспансию начинать. Но Линский только один такой оказался среди правителей нейтральных городов. Иркутск предпочел к императору податься. Там ещё раньше об этом подумывали, для того и Анну принцу сватали — чтобы на льготных условиях в Империю войти. Ещё два города из нейтральных территорий сдались по первому требованию. Остальные пока не капитулируют — но император их ещё и не атаковал. Пока его войска даже границ Империи не перешли. Он только ультиматумы разослал — а три города уже под него легли. Западные города Конфедерации, на это глядя, ещё сильнее задумались... Торговцы из Москвы потихоньку выбираются, но ещё выбираться и выбираться. В Торговой гильдии две с половиной тысячи человек, а флаеров у торговцев меньше сотни. Конечно, можно было бы в Хоккайдо флаеры попросить — там их полно. Но делать этого нельзя. Иначе Дядюшка Сэм сразу сообразит, что к чему. А если он будет ожидать удара с Хоккайдо, у нас никаких шансов не останется... В самом Хоккайдо пять молодых торговцев, получивших гражданство, к президенству упорно карабкаются. Но пока только подбираются — ещё полдня как минимум надо. Но всё это поправимо — вопрос времени. Другое хуже — Фейнмана всё нет. А это только одно может значить: не хотят селениты ради землян рисковать. ·· Утром следующего дня один из торговцев стал президентом Хоккайдо. Первая часть плана Дымка выполнена. Можно теперь роботов Хоккайдо против Дядюшки использовать. Вот только без помощи лунной колонии это ничего не даст. А Фейнмана всё нет... А днем имперские войска начали штурмовать первый город в нейтральных территориях... И город сдался через пять подбитых флаера — десяти минут не прошло. Вот тут-то меня неприятные сомнения и посетили. Даже видеошлем с новостями скинул, чтоб думать не отвлекал. А не обсчитался ли Дымочек? Он-то думает, что император сначала на Дядюшку Сэма нападет — и до Конфедерации дело не дойдет, потому что из ловушки Дядюшки его войска уже не выберутся. А если всё наоборот? Если император решил сначала тылы обезопасить? Ведь логично же! Раздавить Конфедерацию, присоединив её почти без боя. И наносить удар по Дядюшке уже объединенными силами! Стокер тоже всё сообразил. Тоже видеошлем с новостями скинул, на меня мрачно смотрит. — Серж! Серж! — Дымок радостный в комнату влетает. — Фейнман уговорил их! Мы... Это он нас со Стокером рассмотрел — и сразу осекся. — Что-то случилось? — хмурится. — Ты новости не смотрел, Дымочек? — говорю. — Конечно, смотрел, — Дымок оскорблено подбородок вскидывает. — Я же должен знать, когда император нанесет удар по Дядюшке! Я постоянно слежу за информацией с телескопов лунной колонии. Пока его войска сгруппированы возле границы с Конфедерацией. Присаживается Дымок на подлокотник моего кресла и начинает хвост распускать. — Я боялся, что император может отправиться в Северную Америку и попасть в ловушку Дядюшки раньше, чем мы будем готовы нанести свой контрудар. Но теперь у нас всё получится, — говорит гордо. — Хоккайдо и его роботы под полным контролем, лунная колония дала согласие. Они уже готовят атаку на все спутники Дядюшки. А чего вы такие мрачные? — А того... Умник, блин... Усадил я его в свое кресло, видеошлем на него натянул... ·· Когда прилетел Феймнан, уже второй город капитулировал. Этот даже сопротивляться не стал. Как только имперские войска к нему подошли, сразу и сдался. Фейнман ещё по дороге сюда это узнал. Совсем убитый стал. Он уже сколько дней без нормального сна, всё селенитов уговаривал. А прилетает сюда, выжатый как лимон — а здесь тяжесть в шесть раз больше и эти новости... Получается, всё зря было. Ну, не совсем зря... Когда император завоюет Конфедерацию, он всё равно ударит по Дядюшке. А в Северной Америке его будет ждать ловушка Дядюшки. И имперские войска дикие роботы перебьют. А потом роботы с Хоккайдо нанесут контрудар и уничтожат самого Дядюшку. С Дядюшкой-то мы, тьфу-тьфу, всё равно покончим. Только народу-то теперь сколько погибнет... Не только армия императора, но и силы присоединенной Конфедерации. А вот сам император останется в живых, хоть и без армии. Да и не нужна ему эта армия будет. Дядюшки-то с дикими роботами больше не будет, а все земные города у императора уже под контролем будут, и все их горожане — в его ошейниках. Только торговцы свободными останутся... Но смогут ли они добить императора прежде, чем он восстановит свою армию? Роботов на Хоккайдо после контрудара по Дядюшке тоже сильно убавится... Валится Фейнман в кресло совершенно убитый. Мы тоже молчим. Хотя, честно говоря, особого толку от меня, Анны и Стокера нет. Те ещё из нас аналитики... Только на Дымка и Фейнмана вся надежда. — Даже не знаю, что теперь делать, — Фейнман говорит подавленно. — Прямо хоть связывайся с императором и убеждай его, что это ловушка со стороны Дядюшки... Но ведь он нам всё равно не поверит. Он уже уверен в том, что Дядюшка переключился на шахматную задачу. И крепко уверен... Переубедить его обратно не получится. Так... одной надеждой меньше. Да и чего от Фейнмана сейчас ждать? Ухайдокали мужика. От недосыпа и перегрузок он уже совсем никакой. Вообще странно, что хоть что-то ещё соображает... Может, тоже спеленать его, как Дымка вчера? Глядишь, выспится, со свежей головой от него и то больше пользы будет... — А может, не стоит его переубеждать?.. — Дымок вдруг голос подает. И что-то в его голосочке... Меня аж передернуло. Ну, всё. Очередная идея. И очередное "но" на подходе, надо понимать? Хотя если от Дядюшки и императора мы спасемся, что уж может быть хуже? Не только я почувствовал, что у Дымка что-то наклюнулось. Фейнман даже перестал глаза массировать, на Дымка смотрит внимательно. — Что вы сказали, Дима? — переспрашивает. А у Дымка глазенки уже загорелись. — Вы говорите, что император уверен в том, что Дядюшка целиком переключился на шахматную задачу. Так? — Так, — Фейнман кивает подозрительно. — И пока он уверен, что Дядюшка решит задачу не раньше, чем через три недели. И император надеется, что за это время он успеет разобраться с Конфедерацией. Так? — Так... — Фейнман кивает. Пока Дымочек ничего нового не сказал. То, что нам надо как-то заставить императора ударить сначала по Дядюшке, а не по Конфедерации — это даже мне понятно. Но как его заставить, если всем нашим уговорам он не поверит? Или Дымок опять собрался все наизнанку вывернуть? Да только как? Нечего здесь наизнанку выворачивать... — И нашим уговорам, что Дядюшка Сэм подготовил для него ловушку, он не поверит, — Дымок чеканит. — Так? — Так, — Фейнман мрачно кивает. Тоже не понимает, куда Дымок клонит. — В таком случает, — Дымок от нетерпения аж дрожит весь, — может быть, нам не нужно пытаться переубедить императора? Мы просто должны воспользоваться его убежденностью, что Дядюшка переключился на шахматную задачу! Я на Фейнмана кошусь потихоньку... Что-то я Дымка не очень понимаю. Но Фейнман его радости тоже не разделяет пока. — И что же вы предлагаете для этого сделать, Дима? — Мы сделаем вид, что сами решили эту задачу и собираемся отправить результаты Дядюшке! — Дымок выпаливает. И на нас победно смотрит. Да только зря... Даже мне это ясно. — Не поверит он нам, Дымок, — говорю. — Даже тебе. Решит, что это конфедералы воду мутят, чтобы император переключился на Дядюшку и дал Конфедерации передышку. Но Дымок не смущается. — А мы и не будем ему ничего говорить, — лыбится довольно. — Мы сделаем так, чтобы императору доложили об этом люди, которым он поверит. — Вы имеете в виду его шпионов в Конфедерации? — Фейнман уточнят. — Но... Как вы, Дима, собираетесь найти этих шпионов и заставить их обмануть императора? — А мы и не будем их искать, — Дымок говорит. — Они сами на нас выйдут. ·· Через полчаса запрашивает Фейнман у Янга пяток дополнительных передатчиков для связи с лунной колонией. Мол, одного ему недостаточно. Дымок уже сообразил программку, чтобы кучу спама генерировать и все эти пять передатчиков до предела загрузить. Всё должно так выглядеть, словно куча компьютеров в лунной колонии что-то обсчитывают и сбрасывают на землю промежуточные результаты, а Дымок на своем компе их сортирует и корректирует дальнейшие расчеты... Надо бы спешить — император с нейтральными территориями почти разобрался. Вслед за капитуляцией второго города остальные города в нейтральных территориях недолго раздумывали. Капитуляции как горох посыпались. Только наш Ангарск не сдался. Но он, формально, уже в Конфедерации, и пока император не стал его атаковать — зачем раньше времени с Конфедерацией войну развязывать? Конфедерация и так уже на ладан дышит. Через сутки сама рассыплется. Надо спешить — но нельзя. Если всё слишком уж топорно делать, император даже докладам своих шпионов не поверит. Поймет, что мы его обхитрить пытаемся, и на нашу провокацию не поддастся. Нужно всё чисто делать. Если шпионы императора начнут проверять, они должны быть уверены, что Дымок в самом деле что-то напряженно считал, загрузив работой все компьютеры лунной колонии. И четыре часа мы честно ждали. Передатчики всякую фигню гоняют туда-сюда, передачу расчетов изображая, а Феймнан с Дымком легенду сочиняют, как бы поубедительнее Янгу свое вранье подать. В самом деле надо постараться. Пока все знают, что Дядюшка, со всеми своими вычислительными возможностями, — и тот над этой задачкой будет месяц корпеть! А в лунной колонии куда меньше ресурсов... — Господа! — Стокер этот цирк прерывает наконец. — Вы за новостями не следите? — А что случилось? — Дымок с Фейнманом от компа отрываются. — Два города выходят из состава Конфедерации, — говорю. Переглядываются Дымок с Феймнаном — и кивают друг другу. Больше тянуть нельзя. ·· Фейнман срочно к Янгу. И начинает ему плести всё то, что они с Дымком насочиняли. Мол, Дымок все последние дни только и делал, что пытался решить главный шахматный вопрос. Но не через дикий объем комбинаторных вычислений, как это делает Дядюшка, — а по-другому, как-то особенно гениально применив какой-то малоизвестный раздел в теории потенциалов дискретных пространств... Ну, в мелочах тут особой правдоподобности не нужно. Ни Янг, ни император в этом всё равно не разбираются. Главное, чтобы сама идея без особых натяжек была. Ну и внешнее правдоподобие как-то сохранить, конечно... Поэтому пришлось Фейнману к Янгу одному идти. Зря мы со Стокером заставили Дымка выспаться — не похож он теперь на человека, трое суток не спавшего. А если Янг нам не поверит, то деза далеко не уйдет. Даже если до шпионов императора и доберется, не того калибра она будет, чтобы император на неё обратил внимание и купился... Хотя, с другой-то стороны, если бы не заставили — фиг бы Дымок выдумал всё это в том состоянии! Зато теперь по гостиной носится возбужденно. — Все получится, Серж! — бубнит, непонятно, кого больше убеждая. — Мы играем против Дядюшки той же картой, которую он использовал против нас. Он играл на том, что от меня готовы были ждать почти чуда. Но после того, как он сделал вид, что я переключил его на шахматную задачу, он только укрепил мою репутацию в глазах императора и Янга! Они должны нам поверить! — А сам Дядюшка? — говорю. — Он-то знает, что ни на какую шахматную задачу не переключался... — Да, — Дымок кивает. — Но Дядюшка не может быть абсолютно твердо уверен в том, что мы раскрыли его ловушку! А может быть, я очень самоуверенный? — ухмыляется. — Вот и поверил Дядюшке, что смог с первой попытки переключить его на другую задачу! А теперь сам же нашел решение той задачи! Шутки шутит, пижон... — Ты и есть очень самоуверенный, — говорю хмуро. — Выпороть тебя, что ли? Для ускорения кровообращения... Это мозгам помогает, говорят? Насупился Дымок. Вот и ладненько. А то так совсем зазнается скоро! ·· Через час Фейнман вернулся. Довольный. А ещё через пять минут Янг начал собирать всех президентов на срочное совещание. Убедил его Фейнман, что Дымок умудрился сильно упростить задачу. До такой степени, что объем комбинаторных вычислений уменьшился на много порядков. И через двенадцать часов компьютеры лунной колонии закончат оставшиеся расчеты — и можно будет сбросить ответ и подтверждающие его выкладки и расчеты Дядюшке Сэму. Дядюшка Сэм их проверит — и перестанет решать задачу. И вернется к старому поведению. Дикие роботы снова хлынут на континент, и всё станет как раньше... Но зато император снова будет занят дикими роботами, и Конфедерация не развалится. Уж лучше вечная война с роботами, чем вечное рабство... А ещё через два часа имперские войска отошли от границы Конфедерации. Хорошо шпионы императора работают! Всё в лучшем виде донесли, поверил император в блеф Дымка. И началось самое интересное. ·· Дымок с Хоккайдо связь держит, Фейнман с лунной колонией. Все телескопы лунной колонии нацелены на Землю, за поведением императора следят. Император свои войска группирует. Даже из только что присоединившихся нейтральных городов выжал всё, что смог. Возле Москвы такая армада флаеров собралась... И идет через северный полюс на Северную Америку. А мне, Анне и Стокеру — хуже не придумаешь! Всё знаем, а сделать ничего не можем. Сейчас и наша судьба, и торговцев, и вообще всей Земли судьба решается — а от нас ничего не зависит! Носимся по комнате да друг на дружку шикаем, чтобы Фейнману и Дымку дурацкими советами не мешать. Анна столик с закусками привезла, чтобы хоть как-то нас со Стокером отвлечь. Но тут отвлечешь, как же! Имперские войска через северный полюс перебрались и уже на материк Дядюшки вторгаются. Сначала волна разведчиков идет, за ней основные силы. Уже и на первый завод наткнулись. И начинают его утюжить, да ещё как! Вспышки от термоядерных взрывов даже на самом крупном плане Земли прекрасно видны! А потом и второй завод, и третий... Втягиваются войска в дело. Но нам и ещё кое-что видно. У императора-то своих спутников наблюдения нет, а лунная колония информацией с ним не делится. Да и поделилась бы — всё равно бы не поверил её император, в сотрудничестве с Конфедераций стал бы подозревать. И ни он, ни его армада не знают, что над океаном, в сотне кмов от границ континента, материк с двух сторон полчища диких роботов обходят... Имперские войска всё глубже на континент втягиваются. Заводов всё больше, войска всё больше распыляются. Да и безнаказанность имперцам голову вскружила. Заводы совсем без защиты оказались, вот они и решили, что и дальше так пойдет, и весь континент они гуляючи вычистят... А дикие роботы Дядюшки уже смыкают кольцо на севере материка. И начинают атаку! И не только с тыла. Там, куда имперские войска втянулись, только на поверхности боевых роботов нет — а сейчас сотни подземных убежищ открываются! И дикие роботы из них рекой льются... Сработал капкан. Имперской армаде уже не вырваться. Но это только первая дужка хлопнула. Пружину для неё Дядюшка затягивал. Но мы-то ещё одну пружину затянули... Фейнман уже командует селенитам атаковать спутники. Только не так, как Дымок хотел. Селениты решили не просто уничтожать спутники, а взять их под свой контроль. Ко всем дядюшкиным спутникам заранее приблизились крошечные роботы. И сейчас они сядут на обшивку, вскроют её, доберутся до внутренних узлов... и незаметно подключатся. И чуть-чуть подправят программы всех спутников. ·· Селениты идеально подготовились. Дядюшка так и не понял, что его спутники уже под чужой контроль перешли. Информацию-то они по-прежнему исправно сбрасывают — только вот передают не совсем то, что их телескопы фиксируют. Те спутники, которые следят за окрестностями Хоккайдо, передают компьютерный муляж. И по нему выходит, что вокруг сотов всё чисто. А на картинке с телескопов лунной колонии видно, как из Хоккайдо к Северной Америке ручеек роботов потянулся. И не в северную часть материка, где имперские войска с дикими роботами дерутся — а на юго-запад. Туда, где бункеры с компьютерами Дядюшки... А мы с Анной и Стокером сидим, и только губы кусаем. Пока всё идет так, как Дымок задумал. Даже лучше. Он все спутники Дядюшки хотел просто уничтожить, а ребята из лунной колонии ещё лучше придумали. Роботы с Хоккайдо уже возле побережья группируются — а Дядюшка об этом ни сном ни духом! По его информации в этом месте только океан спокойно колышется. И всё свое внимание он на севере материка сконцентрировал. Там имперская армада яростно дерется. Ситуация безвыходная, но капитуляций-то Дядюшка не принимает... И имперцев он уже не четыре части разбил. И спасает их пока только то, что ядерного оружия Дядюшка не использует — а имперцы используют. Да только и у них ядерный боезапас не бесконечный... А роботы с Хоккайдо уже сгруппировались — и идут на материк. И по мелочам не размениваются. После Конфликта лунная колония за Дядюшкой всё время тщательно следила, и все его бункеры с компьютерами прекрасно знает. В бой наши паучки вступили только на побережье, с пограничными частями Дядюшки. Почти все силы он стянул на север материка, на имперскую армаду — но стационарные-то боевые подразделения остались, конечно. Да только слишком мало их там. Роботы с Хоккайдо эту хлипкую оборону играючи протаранили, пробились на материк и уже на пять колонн делятся. И каждая идет к своему бункеру. Компьютеры Дядюшка в пяти бункерах рассредоточены. Два основных, ещё три запасных... Но селениты их все знают. Тут уж Дядюшка сообразил, что его спутники наблюдения лгут. И стал спешно перебрасывать часть сил с севера на юг. Против роботов Хоккайдо много и не надо — не такие уж мощные эти пять ударных групп. Но ударным группам особой мощи и не надо. Их преимущество не в силе, а во времени. Первая колонна уже бункером в Скалистых горах занялась. Самый старый, его ещё задолго до Конфликта делали. Там-то Дядюшка не свет и появился... Вторая колонна выходит к первому запасному бункеру. А остальным трем колоннам ещё лететь и лететь — через весь материк, на восточное побережье... ·· Но временная фора у них была достаточная. Все три колонны успели раньше, чем к бункерам подоспело подкрепление с севера. Сначала два запасных бункера, а потом и последняя колонна дошла до своей цели... Через пять минут и последний бункер превратился в ядерное пепелище. Дикие роботы, избивавшие имперцев, тут же лишились централизованного управления. Но бой продолжили. Никто ведь старые задачи не отменял. Только корректировать общее поведение теперь некому, и воевать роботы стали гораздо хуже. Только это имперцев и спасло. И ещё то, что дикие роботы не используют гравов, и нормально преследовать флаеры не могут... Ядерные припасы у имперцев уже кончились, но две группки смогли прорвать кольцо. На побережье соединились, но... Боезапас у них уже кончился, да и сами эти группы — жалкие крохи от той армады, что три часа назад на материк вторглась. Всего-то пятьсот флаеров из пятнадцати тысяч... Как силы одного города Конфедерации! И ждать, когда их нагонят дикие роботы, имперцы не стали. Рванули обратно на северный полюс и дальше, обратно на наш материк. Но это уже не имеет значения. Уж против этих-то остатков даже конфедералы не испугаются воевать... Вот и всё. Отлюбил Дядюшка Сэм человечество. И императору тоже недолго осталось. Скоро не будет его воротничков верности. Всё получилось так, как Дымок и планировал. Блин, сколько же мы с ним за месяц всего наворотили... Даже не верится! И ведь с чего всё началось-то? С компа какого-то несчастного! 24. Отдача. Президенты всех городов Конфедерации собрались у Янга через два часа. Самому Янгу Фейнман уже объяснил, что к чему. А прибывшие президенты вообще не знают, что произошло. Своих-то спутников у них нет, они только у Дядюшки были — все спутники, которые конфедералы или император запускали, Дядюшки тут же сбивал. И что в Северной Америке произошло, президенты не видели и не знают. Станции радиоперехвата, конечно, подслушали какие-то обрывки переговоров, когда Дядюшка имперскую эскадру громил. Но это лишь обрывки. Да тут бы и полные записи не сильно помогли. Разнообразие в переговорах небольшое было — сплошной мат. Сначала недоуменный, а потом отчаянный. Ни черта по этим переговорам не понять. Да и вызывал-то президентов Янг для чего? Чтобы рассказать, как Дымок Дядюшку Сэма к старому поведению возвращать будет... Вот об этом президенты и думали. И надежд особых у них не было. Максимум — это что после оживления Дядюшки на наш материк снова дикие роботы повалят. Императору уже не до Конфедерации станет, и все вернется к тому, как было месяц назад. И тут Янг им сообщает, что армады императора больше нет... И Дядюшки теперь нет... Нет, заводы-то уцелели. Даже больше половины. Но без команд Дядюшки это лишь скопища техники. Остались ещё и дикие роботы, которые императора громили — но и эти жестянки без централизованного управления многого не сделают. Да и пополнений у них уже не будет... Но мы всё это только по догадкам знаем — на совет президентов по традиции никого не пускают. Даже Фейнмана. Уж сколько он и лунная колония Конфедерации помогали, начиная с её основания — а всё равно... Но мы туда и не рвемся. У нас свой маленький праздник. Фейнман лучшее вино из своих запасов открыл. Даже Дымок на радостях бокал вина согласился выпить, хоть вообще-то алкоголь и не жалует. С непривычки раскраснелся, и давай хвост распускать, зазнайка малолетняя! Но сейчас к братишке не придерешься — есть повод. Да какой! Без него бы Конфедерация с дикими роботами ещё долгие века воевала. Да и имперскую армию кто бы разгромил? А Дымок ещё полбокала вина хлопнул — и совсем расцвел. Размечтался, как он после всего этого с поверженным императором встретится, что говорить будет... ·· Только пока он мечтает, президенты всё заседают. Я уже на часы посматриваю украдкой. Что-то долговато они. Второй час кончается! Сколько Янг им может рассказывать и записи с лунных телескопов демонстрировать? Сейчас не рассказывать, а действовать надо! Надо императора добивать, пока остатки его армады из Северной Америки обратно разрозненными группками ползут. И побыстрее! А то придет в себя, остатки армии перегруппирует — и врасплох его уже не взять. А на фига конфедералам лишние потери? Но президенты всё заседают. Уж и Дымок в себя пришел. Алкоголь в крови потихоньку разложился, в голову бить перестал — а разговор с императором, о котором он тут размечтался, что-то всё не приближается... — Не понимаю, Ричард, — к Фейнману пристает нетерпеливо. — Почему они тянут? Но Фейнман — вовсе не возбужденный. Усталый он до ужаса, да и от вина разомлел... И особой радости от победы у него не заметно. Вообще почти грустный сидит. — Только разгром бывает окончательным, Дима, — начинает философски. — А победа никогда не бывает абсолютной. Это всегда нечто аморфное. В стане победителей, ещё до окончательной победы, начинают думать о том, что будет после. Начинают делить шкуру, пока враг ещё не разгромлен. А сейчас победители получили победу, о которой даже не мечтали... — Вы хотите сказать, что они будут долго договариваться? — Дымок хмурится. — Боюсь, они вообще не смогут договориться, — Фейнман грустно усмехается. — Дикая демократия того типа, что установилась в Конфедерации, эффективна только в ситуациях средней степени сложности. В остальных случаях она неустойчива. Когда ситуация становится очень трудной, сразу же оказывается, что для каждого города своя рубашка ближе к телу, и общее благо куда-то отступает... Да вы и сами видели, как Конфедерация едва не рассыпалась... А когда ситуация слишком хорошая, как сейчас, все начинают беситься с жиру. Никто не хочет идти даже на крошечные уступки, пока без них можно обойтись... Ага... Это господина Фейнмана после вина на философию развезло. Не надо было его шампанским натощак поить! А Дымок его слушает — и всё мрачнеет. И тут наконец-то Янг к нам заглядывает. ·· Только вид у него вовсе не радостный. Похоже, прав Фейнман. Как всегда, впрочем... Отвешивает Янг Дымку пару дежурных комплиментов — и сразу к делу. Начинает к Фейнману по поводу бывших дядюшкиных спутников подгребать. Мол, как лунная колония по поводу того, чтобы передать их Конфедерации? Там ведь не только спутники наблюдения, но и лазерные батареи. Если эти лазеры будут под контролем у конфедералов, они получат стратегическое преимущество перед имперцами: флаеры конфдералов смогут выходить из нижних слоев атмосферы, а имперские будут там заперты... — Господин координатор, какие стратегические преимущества?! — Дымок от всей души возмущается. — Вы же можете сейчас добить императора без всяких хитростей, и почти без потерь! За спиной Дымка Фейнман мрачно усмехается... Обречено так... И точно. — Видите ли, господа... — Янг глаза опускает. — Не всё так просто. Император — это вовсе не страшный злодей. Он и его Империя — почти половина человечества. И без императора человечество просто не выжило бы во время войны с Дядюшкой и его дикими роботами. Да, методы императора подчас весьма специфичны, но... Но если придерживаться фактов, надо признать, что император спас человечество. И добивать его теперь, в момент его слабости... Это даже не подлость, это гораздо хуже — это будет настоящая ошибка! Угрожать Конфедерации император теперь не сможет. А если на человечество обрушится какая-то новая угроза... Кто знает, не окажется ли неоценимый опыт императора той палочкой-выручалочкой, что спасет все человечество ещё раз? Дымок от такой наглой лжи даже говорить разучился — только ртом по-рыбьи разевает. Да и я, наверно, не лучше выгляжу, благо со стороны себя не вижу... Это ж надо! Обозвать имперские ошейники, с рабством и всеми этими гарантированными самопожертвованиями — специфичными методами! Дымок наконец в себя пришел, обрел дар речи. — Какая угроза?! — возмущается. Меня тоже чувства переполняют: — Вы что, не понимаете, что если не добьете его сейчас, то через полгода он наберется сил и опять начнет вашу Конфедерация по швам распарывать?! Но только тогда у вас против него уже никаких козырей не будет! И тогда он вас точно додавит! Дымок головой усердно кивает, меня поддерживая. Но Янг только кисло морщится и руками разводит. — Господа, прошу меня извинить, — вежливую улыбку изображает. — Дела. И только его и видели. Город-то его. И здесь он решает, с кем ему разговаривать. ·· Янг уже давно ушел, а Дымок всё возмущается. Стокер и Анна кивают согласно, я тоже Дымку поддакиваю. Это надо же! Вместо того, чтобы добить императора, пока он почти разгромлен — конфедералы собираются дать ему передышку и время собраться с силами! Мазохисты они, что ли, эти президенты?! И тут я на полкивка замер. Фейнман почему-то не возмущается. Сидит в кресле тихо — и только улыбается грустно. Тут и Дымок это заметил. К Фейнману на каблуках крутанулся — и начинает: почему Фейнман не пытается убедить Янга, что надо немедленно атаковать императора, пока он не перегруппировал свои силы и не подготовился к нападению Конфедерации?! Но Фейнман только улыбается грустно. — Дима, — говорит наконец очень мягко. — Не стоит понимать Янга так буквально. Я уверен, сам Янг целиком согласен с вашими аргументами... — А тогда чего он! — Дымок возмущается. Совсем по-детски. Так его это всё возмутило, что даже матерого интела из себя строить забыл. — Он координатор Конфедерации, — Фейнман объясняет терпеливо. — И у него есть свои заботы, свои правила игры, если угодно... Он один из самых разумных президентов Конфедерации. Но далеко не все президенты такие. Ваш Линский оказался единственным из двадцати с лишним правителей нейтральных городов, кто решился присоединиться к Конфедерации и открыто выступить против императора в критический момент. И Янг тоже почти одинок среди президентов Конфедерации. Не в его силах переубедить их. Максимум, что он может сделать — это сохранить Конфедерацию хотя бы в таком виде... И не забывайте, при этом он должен каким-то образом убедить народ своего города в правильности решения, принятого советом президентов. Да, президенты решили не добивать императора. Но реальная причина этого решения не в том, что Янг сказал нам. Это "внешний вариант", если угодно. То, как решение президентов будут объяснять обычным гражданам Конфедерации. Реальная же причина весьма прозаична. И даже, я бы сказал, кое в чем оправдывает решение совета президентов... — И что же это за причина? — Дымок говорит запальчиво. Да и мне не верится, что такую явную глупость можно чем-то оправдать. Добивать надо императора, и быстрее, пока он в себя не пришел! — Все довольно просто. Если Конфедерация расправится с императором, нужно будет что-то делать и с имперскими городами. Уничтожить простых имперцев конфедералы не могут. Во-первых, они слишком гуманны для этого. Во-вторых, рядовые имперцы в самом деле не виноваты в действиях императора. Но хоть они и не виноваты, а просто снять с них ошейники и предоставить их самим себе Конфедерация не может. Имперцы не знают ничего, кроме ошейниковой вертикали власти. Как они смогут жить без ошейников?.. У них тут же восстановится старая система. В том или ином виде, с другим императором или с несколькими удельными князьями — называйте как хотите, сути это не меняет. Фактически же у них восстановится прежний режим. И это хорошо, если прежний. Скорее всего, раздробленные города имперцев будут куда более агрессивны... Оставлять их самих по себе опасно. Но и ассимилировать их в себя Конфедерация тоже не может. — Это почему же? — Дымок бурчит. — Боюсь, Дима, это скорее народ Империи ассимилирует конфедералов, в два счета перемолов их демократические привычки. Имперцы десятилетиями жили в рабстве... Вы же встречались с императором? Наверно, знакомы с его взглядами? Хотя он любит прятать ложь за витиеватыми словесными кружевами и редко когда говорит честно, но в одном он прав. Изменить рабскую сущность человека невозможно. Превратить либерала в раба — запросто, но раба в либерала — невозможно. Рабство ближе к варварству, это куда более жесткая система. Скатиться в рабство можно за считанные годы, а вот быстро вернуться обратно к демократии — на это нужны десятилетия. Тем более, что большинство имперцев живут в рабстве уже далеко не первое поколение... Если Конфедерация попытается ассимилировать имперцев, она погрязнет в имперских традициях. Хорошо, если не скатится в рабство. Но в любом случае, это будет уже не прежняя, пусть и дико-демократическая, но всё-таки демократическая Конфедерация. — И президенты городов боятся этого? — Дымок хмурится. — Поэтому они решили оставить Империю непобежденной? — Да, — Фейнман кивает. — Они не хотят сталкиваться с неразрешимой задачей. Невозможно улучшить жизнь имперцев — и вместе с этим сохранить Конфедерацию в её сегодняшнем виде. А пока у власти в Империи император, этой проблемы вроде как и нет... Президенты боятся победить императора. — Ричард, неужели вы согласны с советом президентов Конфедерации?.. — Дымок своим ушам поверить не может. — Но через несколько месяцев император восстановит паритет, и просто завоюет Конфедерацию! И тогда по Конфедерации будут гулять не отдельные привычки имперцев, а императорские воротнички верности! Неужели это будет лучше?! — Нет, — Фейнман вздыхает. — Конечно же, нет. Я согласен с вами, Дима. Но переубедить совет президентов я не смогу. Поймите, Дима. В человеческом обществе действуют свои законы. И эти законы неумолимы совершенно так же, как любой из простых физических законов. Бороться против них невозможно. Всё равно, что плевать против ветра... — Но нельзя же ничего не делать! — Дымок возмущается. — Почему же, можно... — Фейнман говорит и на часы задумчиво косится. Дымок снова дара речи лишился. — Если вы опасаетесь, что император восстановит свое влияние, то можете не беспокоиться, — Фейнман говорит. — С императором расправятся и без наших с вами усилий. — Это как же?.. — Дымок удивленно хмурится. — Торговцы? Но они не смогут расправиться с императором. Большая часть роботы Хоккайдо погибла в Северной Америке. А ждать, пока их численность восстановится... Имперская армия восстановится гораздо раньше. — Нет, Дима, торговцы здесь не при чем. Императора уничтожат сами же конфедералы. — Но совет президентов... — Дымок начинает. — Нет, — Фейнман его прерывает. — Совет президентов свой выбор сделал. Этот выбор не оптимален, и они за это поплатятся. — Но если не они, то кто? — Дымок недоумевает. — Если угодно, сработает предохранительный механизм, демпфирующий глупости дикой демократии, — Фейнман говорит мрачно. — Не все высшие чиновники заботятся только о сиюминутной выгоде и ближайших перевыборах. Вы забыли военных, Дима. Пока президенты западных городов Конфедерации готовились наперегонки бежать к императору и капитулировать, их военные не сидели сложа руки. У меня нет точной информации — у лунной колонии вообще нет агентурной сети на земле, это, если угодно, не наш метод... Но, насколько позволяют ориентироваться радиоперехваты, сделанные на наших телескопах... Собственно, и без радиотелескопов об этом не так уж трудно догадаться... — Военный переворот? — Дымок угадывает. — Да. — Но... подождите, — Дымок головой мотает, не поймет что-то никак. — Военные готовили переворот до того, как мы расправились с Дядюшкой и почти победили императора, так? Они готовили переворот, когда Конфедерация трещала по швам, и заговор военных можно понять... Но станут ли они устраивать переворот сейчас, когда опасность отступила и отодвинулась на несколько месяцев?.. — Вы, Дима, оцениваете ситуацию достаточно трезво, — Фейнман грустно улыбается. — Кроме того, вы целиком владеете информацией о происходящем. А поставьте себя на место военных. На них за несколько часов обрушилось море новой информации, во многом противоречивой. Они ведь не знали ни про ловушку Дядюшки, ни про готовившийся удар из Хоккайдо... Сейчас они утеряли не только контроль над ситуацией, но даже толком не понимают, что происходит. А учитывая присущую военным всех времен и народов склонность реагировать с на любую неожиданную ситуацию с некоторым запозданием... Впрочем, сейчас это окажется лишь на пользу Конфедерации. Они будут действовать по заранее заготовленному плану. — Значит, ждешь переворота, Ричард? — Стокер говорит. — Да. Переворот может случиться с минуты на минуту. — Но... Но это же диктатура! — Дымок бормочет. — Никакой демократии... Это немногим лучше ошейников императора... Как вы можете так спокойно об этом говорить?! — Сейчас здесь будет править не разум, а психология, — Фейнман пожимает плечами. — А бороться с законами природы невозможно. — Но их можно использовать в своих целях! — Дымок вскидывается. — Можно, — Фейнман говорит мирно. — Но прежде, чем их использовать, эти законы надо изучить и найти механизмы управления ими. Затих Дымок. Надолго. — А вы ещё не научились? — наконец тихо спрашивает. — Мы кое-что сделали, — Фейнман так же тихо отвечает. — Но работы ещё очень много. Хотите помочь нам в этом, Дима? Дымок только глазами хлопает. Тут Фейнман его под самые жабры поддел. Он ведь о полете в лунную колонию мечтал, ещё когда мы из Москвы сбегали! Или ещё раньше?.. Что там император говорил по этому поводу? Он ведь не дурак, особенно в таких делах... Ладно, теперь-то уж что... В любом случае, сейчас-то Дымок только о лунной колонии и мечтает. Только из гордости ещё не начал в гости напрашиваться... А теперь Фейнман его сам приглашает! И навсегда! Крючок нехилый. Да ещё с какой наживкой... Не просто так Фейнман про свое любимое социомоделирование заговорил. Заразил он Дымка этим, похоже. Дымок ведь любую загадку и нерешенную проблему как личный вызов воспринимает... Уставился Дымок на Фейнмана, и молчит. — Кстати, господа! — Фейнман нас глазами обводит. — Я собираюсь покинуть Конфедерацию в самое ближайшее время. И вам тоже не рекомендую здесь задерживаться. — В смысле, выметаться отсюда пошустрее? — говорю. — Вы что, серьезно это всё, про переворот? И в этот раз план Дымка без "но" не обошелся?.. Или это не из-за Дымка уже? Многовато это, даже для братишки... Может, эти "но" — не его решений беда, а свойство мира? Вселенная так устроена, что справился с одной проблемой — ожидай следующей? — Да. Если без красивых слов, то отсюда надо убираться, — Фейнман говорит серьезно. — Риск переворота слишком велик. — Но вам-то чего бояться? — говорю. — Вы же и ваша лунная колония эту Конфедерацию и создавали, и сто лет с ней нянчились... — Польщен, весьма польщен такой оценкой моей деятельности, — Фейнман усмехается. — Но вы, видимо, плохо представляете себе психологию бюрократов от военных. Я буду арестован как советник свергнутого Янга, предателя интересов Конфедерации. Стокер — как враг Конфедерации, добывший симы для императора, что едва не вызвало распад Конфедерации. Вы, Серж, как шпион и пособник императора, нанесший ущерб дюжине боевых флаеров Конфедерации. Анна... Тут Фейнман на Анну покосился и лоб себе трет, словно задумался о чем-то. Но потом головой мотает, словно какую-то мысль отгоняет, и усмехается. — Анна — как шпионка враждебного Иркутска, входящего теперь в Империю. Дима... ох, на Дмитрия столько всего навешают, что приговор даже военного трибунала растянется на несколько часов. — Но ведь все эти обвинения совершенно абсурдны! — я не выдержал. — Для вас, Серж, — Фейнман говорит грустно. — Для меня, для нас. Но не для военных, устроивших переворот. — Ты действительно опасаешься переворота в ближайшие часы, Ричард? — Стокер озабоченно хмурится, даже с диванчика встает. — Да, Стокер, — Феймнан тоже поднимается. — Можете считать это официальным прогнозом ведущего специалиста института социомоделирования, — усмехается невесело. Снова на Дымка смотрит. — Ну что, Дима? — говорит мягко. — Вы принимаете приглашение в лунную колонию? Я думаю, если вы присоединитесь к нашим исследовательским программам, мы сможем добиться куда больших результатов... Дымок от удовольствия аж запунцовел. Кивает согласно. Сказать что-то он тоже собрался... Но только рот открыть и успел — а до слов дело так и не дошло. Потому что дверь в апартаменты Фейнмана не то, что распахивается — словно выпрыгивает из дверной коробки! Ручки о стены так врезали, что обделочный пластик захрустел и трещинами покрылся. Да и сами двери из петель только каким-то чудом не вылетели. А в комнату уже вооруженные ребята набиваются. В броне, с карабинами... Я даже решил, что у меня дежа вю началось. Но присмотрелся — нет, не дежа вю. Это не особисты, это военные. Форма чуть другая, и у карабинов стволы длиннее... И вежливости на этот раз никакой. — Ни с места! — рявкают вразнобой. — Руки за голову! На колени! И в дверях не стоят, помочь так и норовят — разве что по почкам прикладами не прикладывают. И ничего не сделаешь. Десяток человек в боевой броне с винтовками наизготовку — против этого никаких рецептов, если у тебя самого ни брони, ни пулемета... У меня целых два есть, да только не здесь, а на городской стоянке перед туннелем — не разрешено здесь чужакам огнестрельное оружие внутри города носить. Только ножи у меня и остались — а много ли с ними сделаешь?.. ·· Но я всё-таки решил рискнуть. Поэтому сразу же валюсь на пол и руки за голову послушно закладываю. Даже замком сплетаю. На лицо побольше страху нагоняю — а сам изо всех сил скрючиваюсь, чтобы меньше казаться. Солдаты уже наручниками гремят. Но я и не сопротивляюсь. Даже помогаю им усердно. Всё, что угодно — лишь бы не обыскивали тщательно! Автоматические ножны на предплечьях не такая уж частая штука. Да и куртка у меня из толстой кожи и со свободными рукавами... Может, не заметят?.. И точно. Им и в самом деле не до тщательного обыска. Спешить надо — переворот, всё-таки! Не сопротивляемся, уже хорошо. Станнер из-за пояса вырывают, руки за спиной сковывают. По груди руками прошлись, маленький складной нож из кармана вытащили. А ножи на предплечьях пропустили... Не всё потеряно, значит. Ножи при мне остались, а одна пара наручников — не так уж и много. Четверо солдат дальше по комнатам разбегаются — апартаменты у Фейнмана не маленькие, натуральный лабиринт, насквозь все комнаты не разглядеть. А офицер на нас со Стокером косится. — Ох и жлобы же эти нейтральные... — бормочет с завистью. Сами-то конфедералы не только желтокожие и узкоглазые, но и мелковатые. А мы со Стокером и по европейским меркам не так чтобы мелкие, да ещё накачены как надувные шарики. — Этим двоим на ноги тоже наручники, — командует. Этого я и опасался... Но теперь на рожон лезть поздно — руки-то уже скованы! А против восьмерых с винтовками... Может, они и мелкие — но в боевой броне. Нет. Не рискну. Хоть и не трус я — но не настолько дурной. Сковывают солдаты нам со Стокером ноги. Раздает офицер приказы — и выметаются они из апартаментов. Переворот, всё-таки! Не одних нас надо во избежание повязать. Сейчас в городе президенты всех городов Конфедерации. Да каждый с личной охраной... Это сколько чужаков и изменников! Работать и работать. Так что ребята дверьми погромче хлопнули и дальше понеслись. Шестеро понеслись, и офицер с ними. А двое нас караулить остались. Двое — не десяток, но тоже немало. Особенно когда эти двое в броне и с оружием, а на тебе две пары наручников... И напряжены они ужасно. Хоть мы все, даже Анна, в наручниках, и на полу лежим — а ребята всё равно винтовки не откладывают. Даже не опускают! Дулами нас по очереди обводят, словно мы вот-вот на них бросимся. — Господа... — Фейнман вежливо начинает. Но они только дулами дергают. — Можно узнать, по какому... — Фейнман упрямо продолжает. Солдаты мигом окрысились. — Молчать! — в два голоса рявкают. — Лицом в пол! И ещё доходчивее дулами дергают. А кроме винтовок у ребят и станнеры к поясам подвешены. Знать бы ещё, парализующие там иглы или боевые... Я выбрал парализующие. Если у них винтовки — то зачем бы им станнеры с боевым зарядом? Да и... если в их станнерах боевые иглы, у нас вообще никаких шансов. ·· Минут через десять солдаты малость расслабились. Ещё бы! Оба на Анну косятся... Стокер мой взгляд ловит настойчиво. Нам бы пошептаться... Подползаю к нему тихонько, буквально по сантиметру. — Нужно их довести, — шепчу. — Нарывайся! Стокер только глазами хлопает. — Наоборот! — шипит. — Надо усыпить их внимание... — Нарывайся! — я его перебиваю. — Со скованными ногами много не сделаешь. Мне надо, чтобы хотя бы у одного в руках был станнер, а не винтовка! Тут он понял. Про ножи мои в механических ножнах вспомнил, и всё сообразил. И вовремя. — Эй, вы, двое! — солдат рявкает. — Не разговаривать! И по разным углам нас со Стокером растаскивают. И даже на пару оплеух не поскупились. Для доходчивости, наверно. Но я только рад. Вот и повод, вот и затравка! Тут мы со Стокером и начали над солдатами издеваться. Фейнман хмурится, Анна на меня умоляюще смотрит — чтобы я прекратил. Дымок от страха вообще глаза закрыл... Не понимают они, зачем мы со Стокером нарываемся. А я Анне подмигиваю ободряюще — и опять в солдат шпильки втыкаю. Стокер не отстает. Солдаты сначала терпели. Только скалились в ответ и по хорошему заткнуться предлагали. А затем начали отвечать. Им отвечать удобно — у них ведь не только языки развязаны, но и руки не скованы... Через полчаса губы у меня и губы в кровь были разбиты, и левый глаз начал заплывать. Стокер тоже не лучше выглядит. Но старания наши даром не пропали. Когда один солдат предложил нас из станнеров парализовать — я даже про боль забыл! ·· Очередной оплеухи я почти с радостью ждал. А солдаты уже разошлись. Мутузят нас со Стокером от души. И душа у них щедрая оказалась... Хорошо, что кулаки не пудовые. Но затрещина всё равно вышла классная. Голова у меня так мотнулась, что кровавые брызги с губ до стены долетели, даже в ушах зашумело. Но мне как раз это и было нужно. Делаю я зверское лицо, ноги сгибаю, запястья к голеням прижимаю — и давай скрипеть! Теми наручниками, что на руках, о ту пару, что на ногах. А сам рычу и напрягаюсь весь, словно наручники порвать решил. И наручниками друг о друга скрежещу погромче — словно это они рвутся, не выдержав... Мы со Стокером по сравнению с этими ребятами почти великаны, да и в самом деле не слабые... Конечно, наручники-то даже Стокеру не разорвать — на наручники всегда лучшую сталь пускают! Но у страха глаза велики. Струхнули солдаты. Один быстрее ко мне — проверить, уж не разорвал ли я наручники, в самом деле? Подскакивает ко мне, за спину заглядывает. А я ноги ещё сильнее подтягиваю, и руки за них прячу так, чтобы наручники на них не видно было. Солдат матюгается и ко мне склоняется, чтобы мои руки вытащить и наручники проверить — и тут я его за руку хватаю. Он даже опешил. — Эй, ты чего... Ну, отпусти! Но я держу, а самому ему просто так не вырваться — силы у него не те. Напарник его мигом окрысился, винтовку в левую руку перебрасывает — и за станнер. Где-то за всем этим Анна кричит, Дымок тоже блажит... Но я именно ради этого момента последние полчаса тумаки ловил. Распрямляюсь — и своими ногами по ногам солдату, и на себя его за руку тащу. Он мне за спину валится. Матерится, вскакивает — но далеко от меня отскочить не может, я его за руку всё ещё держу. Его напарник тоже ко мне подскакивает — собрался из станнера стрелять, да в товарища попасть не хочет. Вот и решил в упор... Но я уже снова ноги к себе подтягиваю и на корточки перекатываюсь. Руку первого солдата отпускаю — и сразу же оба запястья напрягаю. Так, чтобы механические ножны среагировали. Ножи мгновенно в ладони прыгнули. Идеально легли — не зря я их сколько часов под себя настраивал. А я уже поднимаюсь. Запястья выворачиваю, чтобы лезвия назад смотрели — и пружиной распрямляюсь. Солдат сзади даже не закричал. Только треск ткани и того, что за ней. И мне на руки поток теплого... Но думать об этом некогда. Потому что не только для этого я как пружина распрямляюсь. Второго тоже надо из строя вывести! Он как раз подбежать ко мне успел и станнер приставить — и тут я ему головой в лицо и врезал. Хрустнуло что-то, и он от меня как куль отлетел — а по моей голове словно обухом врезали. Перед глазами красным заволокло, удар до самых пяток отозвался. Уж не голова ли моя хрустнула... Но больнее всего не это. Успел он на курок нажать! Прямо в живот мне целую очередь из станнера всадил... ·· Мир мгновенно изменился. Парализатор в игле не сразу действует. И чтобы человек за это время ничего не успел выкинуть, в иглы ещё раздражитель болевых рецепторов добавляют. И какой качественный... Ничего кроме боли не осталось. Только где-то её ещё больше, сгустками... Это там, куда иглы попали. И всё сильнее и сильнее... ·· Очнулся я оттого, что кто-то меня по лицу гладит. — Серж, милый... — Анна шепчет совсем близко. Боли уже нет, но в голову словно ваты набили. И тела совсем не чувствую. Словно нет его. Даже веки плохо слушаются, еле смог глаза открыть. — Серж! — Анна радостно восклицает. — Ты очнулся! И осторожными поцелуями меня осыпает. — Это было очень больно? — в глаза заглядывает тревожно. — Ну... неприятно... Пытаюсь улыбнуться ободряюще — но чувствую, не очень-то у меня выходит. Тело как чужое. — Ага, неприятно... — Стокер из её плеча выглядывает. — Ну и горазд же ты орать, напарничек! Если бы не специальная звукоизоляция, сюда бы весь город сбежался! А я даже не помню, что кричал. Только боль помню. Кроме неё ничего не было... Но это уже в прошлом. Приподнимаюсь кое-как, Анна со Стокером мне помогают. От наручников они все уже избавились, в углу два солдата лежат... Но тут уж ничего не поделаешь. Либо — либо. Да мне и самому не только от игл досталось. Голова тот удар еле выдержала. Не последействие парализатора это, а натуральное сотрясение мозга. — Сколько я провалялся, Стокер? — Совсем немного, пять минут. Мы тебе антидот вкололи. Идти сможешь? — Прости, Стокер... У меня всё перед глазами плывет. А координация — сам видишь. Не помощник я тебе теперь. А один ты к туннелю не пробьешься... Дьявол... Ну до слез обидно! Опять всё зря, что ли?! — Не переживайте, Серж, — Фейнман влезает. — Это ни к чему. Знаете, чем эти апартаменты отличаются от всех остальных городских помещений? — Чем? — говорю тупо. Думать совсем не могу. А Фейнман тоже хорош! Нашел время перья распускать! — Эти апартаменты делали для человека, профессионально разбирающегося в массовой психологии, — Фейнман усмехается грустно. — Уймись, Ричард, — Стокер его в сторону отстраняет. — Всё будет нормально, Серж. Отсюда есть потайной ход прямо к городскому туннелю. ·· Фейнман к такому обороту давно готов был. Ну да не зря же он специалист по социомоделированию, в самом-то деле? Не просто так его апартаменты на отшибе, на самом краю города. И конечно, на том краю, который ближе к таможенным ангарам и туннелю, ведущему на поверхность. Ход прямо к туннелю ведет. Над основной стоянкой есть ещё один ангарчик, оказывается. Совсем крошечный. Тот Флаер, на котором Фейнман обычно летает, сюда бы не уместился. Сюда даже "Скат" не уместился! Только хрупкая европейская "Гарпия" и влезла... Но выбирать не из чего. Да и мелочи всё это. Главное, что про этот ангарчик кроме Фейнмана, Янга и ещё пары человек никто в городе не знал. А ангарчик этот имеет прямой выход в главный туннель, ведущий на поверхность, — в обход таможенного ангара. И уж совсем замечательно, что в системе управления крышкой туннеля тоже потайной лаз есть... ·· Верно Фейнман сказал, не любят военные удивляться. Комната контроля в самом верху туннеля расположена. И когда крышка туннеля стала открываться, дежурный здорово удивился. По его индикаторам всё тип-топ, и крышка на месте — а боковым зрением видит, что в туннеле светлеет. Это управление туннелем на наш флаер перешло. Тут и сам наш флаер в туннель вышел. И внешние микрофоны нашей "Гарпии" вопль дежурного зафиксировали. Ну ещё бы... По его индикаторам выходит, что в туннеле из ничего флаер возник. Сверху мы в туннель попасть никак не могли — там система ПВО, через которую мы не проходили. А внизу туннеля двойные ворота в таможенный ангар. Закрытые. Фейнман наш флаер вверх повел — а дежурный к выходу из комнаты контроля понесся, чтобы быстрее своими глазами в туннель заглянуть и убедиться, что индикаторы врут. Ну и убедился... Мы как раз мимо него прошли. Такого удивления я больше никогда в жизни не видел. Но тут шутки кончились. Из туннеля мы уже вышли — и попали прямо под локаторы городской ПВО. А наш вылет из города не то, что не авторизован — после переворота военные ещё и все позывные поменяли... А мы, к тому же, на "Гарпии", а их только в Империи и производят... Автоматика ПВО нас однозначно как врага опознала — и сразу же залп из шести ракет. Да не легких, не тех, какие в боезапасах флаеров стоят — а тяжелых стационарных. Такими при желании спутники сбивать можно. Да ещё не прост за нами ракеты стартовали — а с разных сторон, с самого начала в кольцо нас взяв. Если бы мы попытались в нижних слоях атмосферы от них уйти — точно в сферу бы они нас взяли и ядерными взрывами накрыли. Но мы в нижних слоях атмосферы оставаться и не думали. Фейнман сразу вверх рванул. Ракеты за нами, и в широкую полусферу перестраиваются. В их программах заложено, что за пределы атмосферы только один флаер может выйти — тот, на котором Фейнман летает. А остальные далеко вверх уйти не могут. Там же последнюю сотню лет лазерные батареи диких роботов, которые всех уничтожают... Но мы и на двадцати кмах не остановились, и на тридцати не остановились — наоборот, ещё скорости прибавляем. Атмосфера всё реже, и предельная скорость для нашей "Гарпии" всё выше. И ракеты отстают — запас топлива у них кончился, и наращивать скорость, чтобы за нами угнаться, им больше нечем. И все ракеты разом взрываются — но не потому, что могли нас достать. Так, на всякий случай — не падать же им обратно неразорвавшимися? До нас взрывная волна так и не дошла. Мы из атмосферы раньше вышли. 25. Костер. Разогнались мы хорошо. Бывшие дядюшкины спутники теперь под контролем лунной колонии, и их можно не бояться. Фейнман только горизонтальной скорости нам добавил, и мы так и ушли далеко вверх, по высоченной параболе. Земля на мониторах сначала выпуклой стала, потом далеко на востоке темная полоса появилась, а потом и вовсе всё это далеко под нами осталась и в шарик превратилась. С востока ночь наступает, на западе ещё светло. Зеркальная гладь океана, шершавые пятна континентов, излучины рек... — Как красиво... — Анна шепчет. Правда, красиво. Хоть и сто раз в учебных голо видел — а всё равно здорово. — Колыбель человечества, — Дымок говорит. Колыбель... Что-то уж больно дикие малыши в ней растут. Так и норовят свою колыбель то боевыми вирусами вытравить, то ядерно-термоядерной опалить... Сегодня в Северной Америке столько термоядерных взрывов было, да каких! На мониторах обычных камер ничего не видно, там ночь уже. А вот через инфракрасные камеры прекрасно видно, что над Северной Америкой пылевой полог раскрывается. От сильных взрывов в верхние слои атмосферы полно пыли попало. И обратно вниз вся эта пыль быстро не осядет. В верхней атмосфере такие ветры, что долгие месяцы будут эту пыль там мешать и над всей Землей гонять. Сначала пыль Северную Америку накроет, через несколько дней всё северное полушарие, а потом и южное полушарие под пылевым пологом утонет. И на пару лет ни одного солнечного лучика на Землю не пробьется. Снова ядерная ночь, как и сотню лет назад, после того Конфликта... А вот Фейнмана вид Земли не прошибает. На лунной базе Землю каждый день видно. Да и времени у нас не так много осталось. Апогей параболы мы уже прошли, и обратно на землю валимся, точнехонько в терминатор. Минут через десять снова в атмосферу войдем и прямо на Хоккайдо свалимся. Ну он и взял быка за рога. Роботы Хоккайдо почти все погибли в Северной Америке, и соты теперь какое-то время почти беззащитны. Император почти разгромлен. Дядюшки больше нет. А вот войска Конфедерации ничуть не пострадали. И за последние дни, пока войны не было, сильно усилились. А теперь эти войска ещё и под жестким контролем захвативших власть военных... Теперь даже непонятно, кто опаснее — недобитый император или сами конфедералы. Как бы не решили они и императора добить, и с Хоккайдо за компанию разобраться. На всякий случай. — Мы подготовили несколько тысяч мест для переселенцев с Земли, — Фейнман напоминает. — И мы по-прежнему готовы принять людей, если потребуется... Это он на то намекает, что если конфедералы всё-таки ударят по Хоккайдо, лунная база готова принять торговцев? — Спасибо, Фейнман, — Стокер говорит. — Спасибо. Мы будем иметь это в виду. Но... мы ещё подеремся, если потребуется, — усмехается жестко. — Конечно, — Фейнман грустно улыбается. — Но не забывайте о нашем предложении. Мы будем рады вас принять. Свежая кровь... такая свежая кровь нам нужна. А вот Дымок в разговоры не лезет, старательно на мониторы косится. Что-то больно скромный он стал... Ждет чего-то?.. И я даже знаю, чего. — Дмитрий Олегович, — Фейнман мягко начинает... Вздрагивает Дымок. Мигом запунцовел... ·· Сели мы на крыше сотов Хоккайдо, у восточного края, где стена сотов в океан обрывается. Неподалеку костер горит, дальше ещё один... Это торговцы высыпали на крышу, чтобы своими глазами закат и звездное небо увидеть — последний раз на долгие месяцы. Хоккайдо к востоку от Северной Америки, и пылевой полог здесь уже завтра небо скроет. Стокер на нас с Дымком покосился, с Фейнманом быстро попрощался и к остальным торговцам побежал. И нам надо прощаться. Дымок сразу в лунную колонию собрался, вместе с Фейнманом. Там таким интелам раздолье. А Фейнман его ещё своим социомоделированием заразил... Да и Линскому будет удобнее помогать оттуда. А помощь нашему господину президенту не помешает. Наш Ангарск теперь как между молотом и наковальней. С одной стороны недобитый император, с другой Конфедерация после военного переворота... Но я-то вижу — не это главное. Уж очень Дымку хочется в лунную колонию, к интелам. К таким же, как он. — Не важно, куда ты махнешь отсюда, Дымок, — говорю ему честно. — Главное, чтобы ты мог вернуться. — Я вернусь, Серж, — Дымок говорит серьезно. — Ведь здесь меня ждут. Конечно, ждут... — Ждут, Дымок, — говорю. — Но ещё важнее, чтобы ты мог вернуться туда, где тебя ждут. — Я буду каждый день на центрифугу ходить, Серж, — Дымок улыбается. — Обещаю! — Дымок... Ты меня не так понял... Дело не в земной тяжести... Но Дымок уже не скалится. — Я понимаю, Серж, — говорит тихо. — Я всё понимаю. Не знаю, понимает он или нет. Но надеюсь, обязательно поймет... — Удачи, Димка, — сказала Анна. Улыбнулась, в щеку его чмокнула. Дымок весь зарделся а Фейнман чуть заметно ухмыльнулся. — Пока, — сказал Дымок. И они пошли к флаеру. Дымок ещё пару раз обернулся, а потом они забрались во флаер. "Гарпия" дрогнула, поднялась выше. Покачала на фоне багрового заката своими изящными обводами, словно прощаясь с нами, и взмыл вверх, сразу же растворившись в темноте. А мы смотели им вслед, в темнеющее небо. — Надеюсь, он вернется, — тихо сказала Анна. Обняла, прижалась ко мне. Потом мне в глаза заглянула — и ещё плотнее прижалась. — Пойдем, Серж? — Пойдем. Мы развернулись и пошли к торговцам. Они сидели широким кольцом вокруг костра. Огромный костер горел уже ярче закатного солнца, пламя с сухим ревом рвалось высоко вверх. Никто из торговцев на нас даже не оглянулся, но в их кольце была прореха. Ровно на два места. И мы пошли к ним. Солнце проваливалось за океан, быстро темнело, и костер становился всё ярче. И вдруг я понял, что всё, что случилось с нами раньше — всё это не так уж важно. И президент Тяпкин, и император, и даже Дядюшка Сэм с его любовью до гроба... Мы сели у костра. Торговцы взглянули на нас, но никто ничего не сказал. Иногда тишина значит больше слов. Я заглянул в глаза Анны — она тоже ловила мой взгляд. Да, мы были среди своих. И я понял, что всё самое важное для нас начнется только теперь... Языки пламени с ревом рвались вверх. Далеко-далеко вверх. Издали кажется, что они гаснут, не долетая до неба. Но мы сидели возле костра. И видели, что огонь рвется высоко-высоко — и достает до самого неба.

ОПАЛЕННАЯ КОЛЫБЕЛЬ Иван Тропов

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 g ГЛАВНАЯ