— Там... там... — Стас замахал рукой назад, изо всех сил притворяясь до смерти испуганным. — Быстрее, там...
Охранник уставился на забрызганного кровью Стаса.
— Быстрее! — жалобно позвал Стас.
Он умело споткнулся и рухнул на пол. Всем своим видом он показывал, что не опасен, — нет, нет, совершенно не опасен! — умело играл до смерти испуганную жертву.
Охранник замешкался над Стасом, помогая встать, потом побежал к приоткрытой двери в кабинку, где были трупы технички и беременной. Стас семенил за ним, незаметно вытаскивая из заднего кармана заколку.
Охранник дошел до кабинки, заглянул — и обмер.
— М-мать... — просипел он.
Стас резко замахнулся и всадил заколку ему в шею.
В последний момент охранник как-то почувствовал его движение за спиной, дернулся — и заколка чиркнула по шее. Вспорола кожу, брызнула кровь — но вену или артерию не задела.
А охранник уже крутанулся — и рука с пистолетом пошла прямо на Стаса...
Время растянулось, загустело, как янтарь. Словно в жизни — испуг был так же силен. Стас успел вскинуть руку, попытался выбить пистолет из руки охранника, но лишь едва отвел руку с пистолетом в сторону.
Громыхнул выстрел — и время вернулось к стремительному полету.
Левую руку ударило. Пуля ушла в стену справа от Стаса, но руку обожгло раскаленной волной из дула. Боль была самая настоящая — Стас чуть не потерял сознания. Надо было выставить уровень боли ниже!
Завопив от боли, он ударил охранника шпилькой в шею. На этот раз удар пришелся в самую артерию. А встречный удар охранника пришелся в челюсть.
Стас далеко отлетел и упал, больно ударившись спиной. Но охранник тоже получил свое — из его шеи фонтаном брызнула кровь.
Охранник зашатался, его глаза затуманились, пистолет выпал из руки. Он повалился на стену, сполз на пол, забрызгивая все вокруг струей алой крови.
Стас, пошатываясь после нокдауна, поднялся на четвереньки, подхватил с пола шпильку, подполз к охраннику — и судорожно замолотил шпилькой по его лицу и груди. Надо было успеть нанести как можно больше ударов, пока охранник еще мог что-то чувствовать, — каждый удар увеличивал сумму лембед.
Когда охранник обмяк, Стас, шумно сопя, обессилено привалился к стене.
Голова шла кругом. Хорошо охранник его приложил. Челюсть болела ужасно.
С лестницы донесся топот и крик:
— Что там у вас?!
Вот и второй охранник прибежал на крики и пальбу.
Стас метнулся к пистолету, поднял его, встал на колено и вскинул оружие на уровень плеча. Обожженная кожа на левой руке коснулся стальной рукоятки — и колючие иглы пронзили руку до локтя, ладонь нестерпимо защипало. Стас сжал зубы и стиснул оружие, готовясь стрелять.
Глубоко задышал, восстанавливая дыхание. Выдох раз, выдох два, выдох три, пауза...
Из холла выбежал второй охранник.
Увидев перед собой Стаса, изготовившегося стрелять, на мгновение опешил. Его рука с пистолетом замерла — и Стас выстрелил, целясь в кисть.
Пуля легла точно. Охраннику почти оторвало ладонь. Его пистолет с грохотом отлетел назад.
Охранник заорал и кинулся обратно, но Стас уверенно всадил пулю ему в лодыжку. Охранник рухнул, скрывшись за углом.
Стас судорожно выдохнул. Он рисковал, целясь в руку с оружием, а не в голову. Зато теперь он сможет убить охранника медленно, по всем правилам. И получить не пять, а двадцать четыре лембеды!
Он побежал за охранником, завернул за угол — но охранник уже заползал на лестницу, изо всех сил работая целыми рукой и ногой.
— Ладно, никуда ты не денешься, — пообещал Стас.
Он быстро вернулся в коридор, снял запасную обойму у убитого охранника и вытащил обойму из второго пистолета, подобрал шпильку. Распихал обоймы по карманам, сунул пистолет за пояс и побежал на лестницу, вытирая о джинсы скользкую от крови шпильку.
Он нагнал охранника в коридоре на первом этаже.
Услышав за спиной шаги, охранник судорожно обернулся. Он потерял много крови, дышал прерывисто и тяжело.
— Ты... ты... — выдавил охранник. — Ты, урод... это не игра...
Стас замер, от неожиданности чуть не выронив шпильку.
— Цензор, твою мать... — тяжело всхлипывал охранник. — Это не игра... ты уже в реале...
Стас заморгал глазами. Первый раз он встречал игру, где у персонажей была такая реакция на кровожадные действия игрока. А может, он и правда в какой-то момент вышел в реал, сам того не заметив? Эта игра словно специально была сделана для этого...
Стаса затрясло. Нет, только не это...
И тут с мониторов на пульте охранника донеслись завывания сирен. Снаружи к клубу спешили машины ментов.
— Ах ты, тварь! — окрысился Стас. — Время тянешь!
Стас матюгнулся и подскочил к охраннику.
— Нет! Нет! НЕТ! — завопил охранник. — Это не игра! Правда! Не надо!
Он попытался откатиться прочь, но Стас уже пришел в себя. Мгновенно пригнулся — и всадил шпильку ему в ногу.
— А-а-а! — охранник замолотил по полу целой рукой.
Позолоченная шпилька в руках Стаса затанцевала, кромсая живую плоть...
26.
Но этого охранника пришлось замучить наспех — не хватало времени.
С пульта охранника все громче выли сирены милицейских машин снаружи. А Стас не мог позволить им запереть себя на этом игровом полигоне. Он уже набрал больше трехсот лембед. Впервые за последний месяц он был близок к тому, чтобы завалить игру.
— Ну, эту-то игрушку я точно завалю! — прорычал Стас.
Засейвиться! Немедленно!
Как жаль, что в спешке он забыл засейвиться сразу же после того, как убил техничку!
— Сэйв!
Ничего не произошло.
— Выход!
Без изменений.
— Выход! — взревел Стас.
И тут он вспомнил. Долбанные разработчики! Ну почему сейвиться можно только сидя в кресле кабинки?! У-у, чтоб их!
Пока он спустится вниз, добежит до ближайшей кабинки, потом вернется, — менты точно запрут его здесь.
Стас крутанулся на каблуках и рванулся вперед по коридору. Пнув ногой дверь, вылетел на стоянку.
Впереди лился свет — выезд на поверхность, оттуда неслось завывание сирены.
Стас быстро огляделся. Служебная стоянка: две стареньких "десятки", "пятнашка" поновее. Гостевая стоянка...
Стас замер. Там стоял зеленый "сааб" и спортивный "мерс"... и огромный черный джип...
— А... а... — Стас захлопал ртом, словно выброшенная на берег рыба, мигом разучившись дышать.
Неужели...
Имитировать обстановку клуба — это одно. Но угадать, какие машины будут на реальной стоянке?..
Стаса затрясло. Как же так... Неужели он уже не в игре? Но когда он мог выйти в реал, сам того не заметив?
Нет, не может такого быть!
Он мотнул головой, сбрасывая оцепенение. Просто случайное совпадение!
Краем глаза он заметил сбегающих по спуску милиционеров — и метнулся за "пятнашку".
Испуганно озираясь, милиционеры пошли ко входу. Крутясь вокруг "пятнашки", чтобы его не заметили, Стас пропустил их. Вынырнул из-за машины, упер локти в капот, целясь — и передумал.
Пытаться убить двух вооруженных профессионалов сразу — опасно. И глупо. Вооруженный профессионал, убитый выстрелом, да еще на такой дистанции... жалкая пара лембед, не больше. А выстрелы привлекут к нему внимание остальных ментов. Нет, ему нужна другая дичь!
Он дал им зайти внутрь, вынырнул из-за машины и, изо всех сил работая руками и ногами, почти взлетел по пандусу на поверхность — и оказался нос к бамперу со второй милицейской машиной, с визгом покрышек вынырнувшей из-за угла.
Стас метнулся к ближайшему коттеджу.
Позади щелкнули дверцы, в два голоса заорало:
— Стоять! Стреляю!
Стас еще надбавил — и в прыжке нырнул за угол. Еле успел. Над головой в стену с треском вкрутились две пули, следом прилетел грохот выстрелов.
Сзади взвыло сильнее — к вира-клубу выкатилась еще пара машин. Но Стас уже вскочил и рванулся дальше — угол коттеджа прикрывал его.
27.
До пятисот лембед осталось совсем чуть-чуть. Всего пара полноценно замученных до смерти человек. Вот только времени их замучить не было, — милиционеры совсем на хвосте. Да и где эта пара человек?
Стас добежал до угла коттеджа, повернул — и замер. К крыльцу коттеджа молодая мамаша тащила за руку маленькую девочку. Белые кудри, голубые глазенки, — ну просто прелесть. И лет — не больше пять. То, что нужно! Это почти столько же лембед, сколько и с беременной!
— Нет! — завопила мамаша, увидев Стаса. — Не трогайте нас, пожалуйста! Вот деньги! — она кинула в Стаса сумочкой, прижала к себе девчушку.
Стас, не останавливаясь, подбежал к ним, — и просто чиркнул мамашу шпилькой по горлу. Некогда ему было с ней возиться.
Девчушка завопила, но Стас уже подхватил ее за волосы, словно котенка за шкирку, и потащил к крыльцу.
Только бы успеть!
— Билли всемогущий, мне нужно только десять минут!
Какая прелесть эти коттеджи "под запад": входные двери с окошком — ну просто чудо! Он врезал ногой по стеклу. Стекло треснуло, внутрь брызнули осколки. Ручкой пистолета он выбил острые края, просунул руку и открыл дверь.
Сзади, где-то за домом, кричали милиционеры, обходя коттедж с двух сторон. Вдали завизжала еще одна сирена. Черт, уже пятая машина! Сколько же тут милиции-то?!
— Дядя, отпусти-ите! — захныкал под мышкой тонюсенький голосок.
Стас сморщился. Противно убивать маленьких детей. Почти как живые...
— Заткнись! — рявкнул он, оскалившись, и шлепнул ладонью по мордашке, в кровь разбив губы.
Девчушка заткнулась, почти потеряв сознание от боли и ужаса.
28.
Прежде всего — засейвиться!
Стас бросил девчонку на ковер и заметался по комнатам.
— Выход! Выход!
Где на этом полигоне места выхода? Как на предыдущем? Нужно сесть?
Стас прыгнул на диван.
— Выход!
Бесполезно. Как же здесь засейвитсья?!
Секунды утекали, — такие драгоценные секунды! Милиционеры вот-вот выберутся к двери коттеджа и ввалятся внутрь. А он никак не мог засейвиться!
Судорожно бегая по комнатам, за минуту он перепробовал все, что только можно. Но меню игры не вызывалось...
Черт... так быть не должно...
Глюк в игре? Или...
Стас замер. А что, если тот охранник, который обозвал его цензором — не игровой персонаж? Что, если он в самом деле вышел в реал?
Ужас... Но разве он мог не заметить, как вышел в реал? Антураж игры очень походил на реальный вира-клуб, но его игровое "тело" — немного отличается от реального. В реале на левой руке есть крошечный ожог.
Стас поднял руку. Рука была в крови и грязи. Под этой черно-красной коркой кожа пузырилась от ожога — ему же обожгло руку, когда первый охранник в клубе стрелял! Дьявол!
Но он же каждый раз, когда начинал игру, проверял ожог. Даже если сейчас он не мог это проверить, все равно он сделал это раньше...
Стас вспомнил. Ему не хватало времени догнать техничку. Последний раз, когда он загружал сейв, он не проверял ожог на руке. И техничка последний раз вела себя немного иначе... А что, если он не загрузил старый сейв, а случайно вышел из игры?..
Стас сглотнул. Колени задрожали, он повалился на пол. Господи... неужели это все на самом деле?
Справа звякнуло, над головой свистнуло и в стену с грохотом вонзилось две пули.
Стас вышел из ступора. Нет, не может быть! Просто игра!
Он распластался на полу. Стреляли в окно. Стас взял окно на мушку, но не выстрелил. Пусть думают, что убили... В окно ударили, выбивая стекло, показался силуэт — кто-то лез внутрь.
Стас выстрелил. Человек со стоном рухнул под окном.
— Назад! Назад! — завопили снаружи.
Хлопнула дверь. Стас мгновенно развернулся и стал стрелять в прихожую. "Хеклер-Кох" в его руках ухал, как маленькая пушка. Одиннадцатимиллиметровые пули разносили обделочный пластик, словно маленькие гранаты.
Стас стрелял, пока не кончилась обойма. Менты больше не пытались ломиться в дверь.
На ковре перед ним ребенок зашевелился и разразился плачем.
Стас перезарядил пистолет, подхватил девчонку и рванулся по лестнице на второй этаж. На первом этаже было слишком опасно — и дверь, и множество низких окон, через которые легко забраться в дом.
На втором этаже Стас нырнул в ближайшую комнату, огляделся. Шкаф, диван, столик... кресло. Как раз то, что нужно. Он швырнул девчонку на диван и поволок кожаное кресло к выходу из комнаты. На пороге он повалил его.
29.
Позиция была хорошая. Верхняя часть лестницы видна замечательно. Всего в каких-то пяти метрах.
Внизу хлопнула дверь, загрохотали выстрелы, кто-то грузно рухнул на пол, дико вопя. Покатился, что-то сбив, и еще пару раз выстрелил.
— Чисто! — раздалось там. — Его здесь нет!
— Ну да. Идите сюда, крошки, — прошептал Стас.
— Помогите! — пискнуло сзади.
Проклятая девчонка!
— Он наверху! У него ребенок! — раздалось внизу.
По лестнице забухали шаги. Замолкли — там явно готовились к резкому рывку.
Стас сглотнул и крепче перехватил пистолет. Левая рука ужасно болела, но он терпел.
На лестнице затопали, и наверх выбежал милиционер. В глаза ему бросилось черное кресло, и первый выстрел он сделал туда. Пуля распорола кожаную обивку и застряла в кресле.
А Стас не промахнулся. Милиционера шатнуло, он взмахнул руками, выронив пистолет, и стал заваливаться назад.
Стас дал ему контрольный выстрел в голову, и милиционер с грохотом улетел вниз по лестнице, прямо на набегавшего следом напарника.
Стас перемахнул через кресло, выбежал к лестнице — и не прогадал.
Второй милиционер пытался выползти из-под убитого напарника. В три выстрела Стас попал в извивающееся тело.
Это был риск, но он выиграл время. Трое убитых здорово охладят их пыл. Теперь они будут готовить полноценный штурм. А он займется ребенком...
30.
Стас бросился в комнату. Девчонки не было.
На улице кричали, подъехала еще одна машина. В стекло ударила пуля. Кто-то стрелял по нему. Стас упал на четвереньки, подбежал к окну и опустил жалюзи. И тут же столкнулся нос к носу с испуганной мордашкой. Девчонка спряталась между диваном и стеной.
— А!.. — испуганно вскрикнула она и попыталась забиться глубже.
— Иди к папочке, — прорычал Стас, схватил ее за волосы и выволок из-за дивана орущее тельце. Намотав волосы на руку, оттащил ее подальше от окна.
— Мама! Мама! — причитала девчонка. — Отпустите, не надо!
И тут снаружи заскрежетало и раздался скрипучий голос, усиленный мегафоном.
— Не трогай ребенка! Ты окружен! Сопротивление бесполезно! Сдавайся!
— Щ-щаз, как же! — пробормотал Стас, нехорошо ухмыляясь.
— Не трогай ребенка! — ревело в окно. — Если ты не тронешь ее, я обещаю, мы возьмем тебя живым!
Но Стасу это было до лампочки. Остаток нужной ему суммы лембед пищал и лежал на ковре перед ним.
Вот только немного времени ему было нужно. Пусть думают, что он не убивает девчонку. Он зажал рукой ей рот. Милиционеры не должны были сразу понять, что он ее убил. Ему нужны были еще десять минут после ее смерти, чтобы лембеды за убийство были засчитаны целиком.
Вытащил из кармана шпильку, замахнулся...
И замер.
Ребенок смотрел прямо ему в глаза. И в этих синих глазенках был такой непередаваемый ужас и такая мольба...
— Билли всемогущий, — потрясенно прошептал Стас. — Прямо как живая...
Рука бессильно опустилась. Перед ним лежал живой ребенок, и ее глаза под пушистыми ресницами молили его о пощаде...
— Это только игра! — прорычал Стас, уговаривая сам себя. — Только игра! Просто игра! Ее даже нет! Просто набор битов!
Но она так смотрела...
И, словно угадав его мысли, снова ожил мегафон. На этот раз другим голосом.
— Послушайте! Мы поняли, что произошло, — вещал уверенный бархатистый голос. — Вы играли в вира-клубе, и сами не заметили, как очутились в реале. Поверьте, вы уже в настоящей жизни.
Стас замер. Уже второй раз игровые персонажи размышляли словно живые... Неужели...
— Это уже не игра! Пощадите ребенка! Это уже не игра, поверьте! Вы убиваете живых людей! — увещевал голос. — Пощадите ребенка!
Рука бессильно сползла с лица девочки.
— Дядя, не надо, — шептала она разбитыми губами, с ужасом уставившись на него своими голубыми глазенками. — Пожалуйста, не надо... я буду хорошо себя вести... не надо... мама... мама... мама...
Слезы потекли по ее заляпанным кровью щекам.
Стас выронил шпильку.
— Это уже не игра! — неслось с улицы.
Это не игра. Вот почему он не смог засейвиться здесь. Это не полигон игры, это уже реал.
— Господи... что я наделал...
За последний час он причинил столько боли, убил столько живых людей... и как убил... Стас содрогнулся.
Это было невыносимо. И этого никак не исправить.
И никак не избавиться от осознания того, что он сделал. Никак...
Никак. Кроме смерти.
Смерть.
31.
Эта мысль пришла как избавление.
Он медленно поднялся на ноги и шагнул к окну.
— Простите, я не хотел... — беззвучно зашептал он, закрыв глаза. — Я не хотел. Видит бог, я не хотел... Я просто работал цензором...
Он сорвал жалюзи, вытянул руку и стал стрелять — в небо, чтобы никого не задеть.
Время тянулось невыносимо медленно. Доли секунды растянулись в вечность — он жал курок раз за разом, и больше ничего не происходило. А потом снизу ответили. Первая пуля ударила в левое плечо. Его мотнуло и обожгло, но он устоял и продолжал стрелять. И в голове пульсировала только одно: "Быстрее бы все кончилось!"
На него обрушился град пуль. В живот, в грудь, в голову...
Он встретил их с радостью.
32.
И вдруг тьма расступилась. Сквозь веки пробился свет.
Наверно, это ад? Он открыл глаза.
От лица отъезжали окуляры, вверх поднимался шлем вира-контакта.
Накатило такое облегчение, которого Стас не испытывал ни разу в жизни. Это была всего лишь игра! Слава Билли всемогущему!..
Возле кресла стоял его шеф. И тот парень, который представился практикантом из Питера. Теперь парень был без грима и не притворялся. Никакой он не практикант. Психолог он.
— Стасик, — вкрадчиво говорил шеф. — За последний месяц вы проверяли семь игр, потратили двести пять часов полноценного вира-погружения, оплаченных государством, но ни в одной игре не довели тестовую сумму даже до трехсот лембед. Проверка не в счет.
Стас вдруг все понял. Все кусочки мозаики встали на свои места, — и то, зачем психолог под видом практиканта плел ему байки про американских цензоров; и почему вира-клуб "Реальность грез" был таким незаметным снаружи; и то, что там оказалась только одна не лицензированная игра, о которой он никогда не слышал, и почему на самом деле она до мелочей походила на реальный клуб; и почему в этой игре были такие реалистичные персонажи; и беременная женщина, и такая трогательная маленькая девчушка, — все встало на свои места.
— Стасик, — говорил шеф, потихоньку распаляясь. — Вы неудовлетворительно прошли сегодняшнюю проверку на профпригодность. Собственно, вы ее совсем не прошли. Надеюсь, вы все понимаете? — Шеф сделал паузу, холодно разглядывая Стаса, словно пришпиленного булавкой, но еще извивающегося таракана. — Завтра. Сами. Ко мне на стол. По собственному желанию.
Стас кое-как выбрался из кресла. Слова шефа струились по краю сознания, но куда-то проваливались. Думать сейчас он не мог. Пережитый ужас и внезапное избавление выбили из него способность думать. Стас на всякий случай кивнул и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Его била дрожь.
Обеспокоенный психолог вышел за ним.
А распалившийся старший цензор еще долго месил воздух ладонями, словно убеждал кого-то невидимого:
— В конце концов, здесь не место нытикам и слюнтяям! Что это за моральные страдания, что это за пацифистская муть! Мы не благотворительностью занимаемся! Мы служащие министерства по борьбе с пропагандой насилия и жестокости, черт возьми!..
Старший цензор все говорил и говорил. С напором, изо всех сил стараясь кого-то убедить. Да только не было в комнате никого, — кроме него самого.